«Быстрыми шагами прошел я длинную «п л о-щ адь» кустов, взобрался на холм и, вместо ожиданной знакомой равнины (...) увидал совершенно другие, мне не известные места» (И. С. Тургенев «Бежин луг»). Почему Тургенев взял слово «площадь» в кавычки? Таким образом он хотел подчеркнуть, что это слово в данном значении чуждо литературному языку. Откуда же заимствовал автор выделенное слово и что оно значит? Ответ находим в другом его рассказе. «В Орловской губернии последние леса и площадя исчезнут лет через пять...» - говорит Тургенев в «Хоре и Калиныче» и делает такое примечание: «Площадями» называются в Орловской губернии большие сплошные массы кустов».
Многие писатели, изображая деревенскую жизнь, используют слова и устойчивые словосочетания народного говора, распространенного в данной местности (территориального диалекта). Диалектные слова, употребляемые в составе литературной речи, называются диалектизмами.
Мы встречаем диалектизмы у А. С. Пушкина, И. С. Тургенева, Н. А. Некрасова, Л. Н. Толстого, В. А. Слепцова, Ф. М. Решетникова, А. П. Чехова, В. Г. Королен-ко, С. А. Есенина, М. М. Пришвина, М. А. Шо-лохова, В. М. Солоухина, И. В. Абрамова, В. И. Белова, В. М. Шукшина, В. Г. Распутина, В. П. Астафьева, А. А. Прокофьева, Н. М. Рубцова и многих других.
Диалектные слова вводятся автором, прежде всего, для характеристики речи персонажа. Они указывают одновременно на социальное положение говорящего (обычно принадлежность к крестьянской среде) и его происхождение из определенной местности. «Кругом всё такие буераки, овраги, а в оврагах всё казюли водятся», - говорит у Тургенева мальчик Ильюша, употребляя
орловское слово для обозначения змеи. Или у А. Я. Яшина: «Иду это я раз вдоль осеков, гляжу- что-то шевеличча. Вдруг, думаю, заяч?» - рассказывает вологодский крестьянин. Здесь отражено нераэличение ц и ч, присущее некоторым северным говорам, а также использовано местное слово «осек» - ограда из жердей или хвороста, отделяющая пастбище от сенокоса или селения.
Писатели, тонко чувствующие язык, не перегружают речь героев диалектными чертами, а несколькими штрихами передают ее местный характер, вводя то отдельное слово, то свойственную говору фонетическую
(звуковую), словообразовательную или грамматическую форму.
Диалектизмы могут употребляться и в авторской речи.
Часто писатели обращаются к таким местным словам, которые называют предметы, явления сельского быта и не имеют соответствий в литературном языке. Вспомним стихи Есенина, обращенные к матери: «Не ходи так часто на дорогу // В старомодном ветхом шушуне». Шушун - название женской одежды типа кофты, которую носили рязанские женщины. Подобные диалектизмы находим и у современных писателей. Напри-
ФЕДОР ИВАНОВИЧ БУСЛАЕВ (1818-1897)
Уже первая крупная работа Буслаева «О преподавании отечественного языка» (1844) сделала его имя широ-коизвестным. В ней была разработана совершенно новая методическая система, утверждавшая тесную связь теории и практики преподавания, принципы сознательного усвоения материала, учет возрастных особенностей учащихся. При изучении русского языка и его истории Буслаев впервые применил в ней сравнительно-исторический метод, ставший впоследствии основным методом всех филологических изучений. Важную роль в развитии сравнительно-исторического языкознания сыграл и капитальный труд Буслаева <0пыт исторической грамматики русского языка» (1858). С именем Буслаева в русском литературоведении и фольклористике связано возникновение так называемой мифологической школы - особого научного направления, признававшего мифологию основой всей народной художественной культуры, В своих многочисленных работах Буслаев показал существовавшее в древности органическое единство языка, мифологии и народной поэзии. Поэзия представляла собой в это отдаленное время как бы единое эпическое сказание, из которого впоследствии выделились все основные жанры устного народного твор- чества. И до сих пор, утверждал ученый, наши былины, сказки, песни, пословицы, поговорки и загадки сохраняют свою древнейшую мифологическую основу. Мифологические предания у индоевропейской семьи народов были общими. Этим и объясняется сходство сюжетов, мотивов и образов в фольклоре этих
народов. Мифология, подчеркивал Буслаев, является не только основой поэтического творчества. В ней содержатся данные о народной философии и о законах мышления вообще, в ней следует искать начала знания, нрава и древнейших обрядов. Исследуя мифологию, Буслаев стремился определить народные истоки культуры, раскрыть сущность народного мировоззрения Буслаев внес большой вклад в становление и развитие других научных направлений. Он одним из первых показал значение исторического общения народов в обогащении национальных культур, в переходе поэтических произведений с Востока на Запад, в том числе и на Русь. Буслаев независимо от западноевропейских ученых обосновал возможность самозарождения фольклорных сюжетов и мотивов у разных народов. Он очень много сделал для утверждения в русской фольклористике исторического изучения устного народного творчества. Работы Буслаева по народной поэзии, древнерусской литературе и древнерусскому искусству собраны в сборниках «Исторические очерки русской народной словесности и искусства» (два тома, 1861), <еМои досуги» (два тома. 1886) и «Народная поэзия» (1887). мер, у Распутина: <Из всего класса в чирках ходил только я». В Сибири чирки - кожаная легкая обувь обычно без голенищ, с опушкой и завязками. Употребление таких слов помогает более точно воспроизвести быт деревни. Писатели пользуются диалектными словами при изображении пейзажа, что придает описанию местный колорит. Так, В. Г. Ко-роленко, рисуя суровый путь вниз по Лене, пишет: «По всей ширине ее торчали в разных направлениях «торосья», которые сердитая быстрая река швыряла осенью друг на друга в борьбе со страшным сибирским морозом». И дальше: «Целую неделю я гляжу на полосу бледного неба меж высокими берегами, на белые склоны с траурной каймой, на «пади» (ущелья), таинственно выползающие откуда-то из тунгусских пустынь...» Причиной употребления диалектизма может быть также и его выразительность. Рисуя звук, который издают раздвигаемые камыши, И. С. Тургенев пишет: «...камыши... шуршали, как говорится у нас» (имеется в виду Орловская губерния). В наше время глагол «шуршать» - общеупотребительное слово литературного языка, современный читатель не догадался бы о его диалектном происхождении, если бы не это примечание писателя. Но для времени Тургенева это диалектизм, который привлек автора своим звукоподражательным характером. С различием художественных задач связаны и разные способы подачи диалектизмов в авторской речи. Тургенев, Короленко обычно выделяют их и дают им объяснение. В их речи диалектизмы подобны инкрустации. У Белова, Распутина, Абрамова диалектные слова вводятся на равных правах с литературными. В их произведениях и те и другие сплетаются как разные нити в единой ткани. В этом отражается нерасторжимая связь этих авторов с их героями -- людьми их родного края, о судьбах которого они пишут. Так диалектизмы помогают раскрыть идейное содержание произведения. Литература, в том числе и художественная, служит одним из проводников диалектных слов в литературный язык. Мы это уже видели на примере глагола «шуршать». Вот еще пример. Слово «самодур», хорошо известное всем нам, вошло в литературный язык из комедий А. Н. Островского. В словарях того времени оно толковалось как «упрямец» и фигурировало с территориальными пометами: псков(ское)
, тас/?(ское), осташ
(ковское). Вхождение диалектизма в литературный (нормированный) язык - процесс длительный. Пополнение литературного языка за счет диалектной лексики продолжается в наше время. ДНЕВНИК
^ Дневник - литературное произведение в ^, форме ежедневных записей (чаще всего с указанием даты), современных описываемым событиям. Как и многие другие литературные формы (письма, мемуары), перешел в литературу из реальной жизни. Литература давно оценила преимущества, которыми обладает дневник: уже Дж. Свифт в «Дневнике для Стеллы» и Д. Дефо в «Робинзоне Крузо» использовали способность дневника создавать впечатление достоверности, жизненной полноты. Дневник изначально предполагает полную откровенность, искренность мыслей и чувств пишущего. Эти свойства придают дневнику интимность, лиричность, страстность интонации, с какими трудно сравняться другим, более объективным жанрам. Существуют, по крайней мере, три разновидности использования дневника как жанра в литературе. Первая - чисто литературный, целиком вымышленный дневник, представляющий собой либо само произведение («Дневник лишнего человека» И. С. Тургенева, «Записки сумасшедшего» Н. В. Гоголя, «Мой брат играет на кларнете» А. Г. Алексина), либо значительную его часть («Журнал Печорина» в «Герое нашего времени» М. Ю. Лермонтова, оставшийся в черновиках пушкинского «Евгения Онегина» альбом Онегина). Вторая разновидность - настоящие дневники писателей, либо заранее предназначенные дл^ публикации («Дневник писателя» Ф. М. Достоевского), либо ведущиеся для себя (дневник Л. Н. Толстого). В обоих случаях степень литературной завершенности дневников различна, они, как правило, включают разнородный материал, не ограниченный сиюминутными интересами их авторов. Дневники писателей, ученых, артистов, других деятелей культуры и искусства, даже не предназначавшиеся для опубликования, тем не менее бывают очень выразительны, богаты мыслями, чувствами, идеями, а их художественная ценность часто соперничает со специально создаваемыми дневниками литературных героев. Читательское отношение к дневнику как безусловно достоверному историческому доку мен- Энциклопедический словарь юного литературоведа Иллюстрации Н. Кузьмина к повести Н. В. Гоголя кЗапис-ки сумвсшедшегоя. ту позволяет успешно использовать вымышленный дневник в историческом повествовании о реально существовавшем лице. Третья разновидность - дневники обыкновенных людей - просто датированные записи о различных волновавших автора чувствах и событиях. Когда такой дневник принадлежит человеку одаренному, он может стать незаурядным явлением так называемой документальной литературы. Так вошел в мировой фонд произведений о борьбе с фашизмом «Дневник Анны Франк». Не менее сильно прозвучал в «Блокадной книге» А. М. Адамовича и Д. А. Гранина дневник двенадцатилетнего ленинградца Юры Рябин-кина. Бесхитростные записи этого мальчика, полные то надежды, то отчаяния, то почти взрослого мужества, сочетаются в «Блокадной книге» с дневником секретаря Академии наук Г. А. Княжева, человека зрелого летами и умудренного опытом, и дневником матери, целиком поглощенной спасением своих детей от голодной смерти. Сила впечатления, производимого дневником, в большой степени зависит от его контекста, исторического и литературного. Поэтому так потрясают строчки, написанные иссохшей от голода рукой погибшей в Ленинграде Тани Савичевой. Поэтому так непреходяще влекут к себе дневники Л. Н. Толстого. Поэтому так невосполнима потеря дневников А, С. Пушкина, уничтоженных им самим. Дневник - свидетельство времени. Недаром историки, архивисты, писатели, кинематографисты считают драгоценными находками дневники простых людей, ничего особенно не свершивших. Именно в этих дневниках с наибольшей силой запечатлелся дух времени. Литературное значение дневника выходит далеко за рамки произведений, написанных в его форме. Дневник может называться «Письма русского путешественника», как у Н. М. Карамзина, «Ни дня без строчки», как у Ю. К. Олеши, «Записки юного врача», как у М. А. Булгакова, или не иметь назва- КАК ВЕСТИ ЛИТЕРАТУРНЫЙ ДНЕВНИК Для того чтобы лучше сохранить в памяти содержание прочитанных книг. можно вести литературный дневник. Он поможет вам при подготовке к экзаменам, докладам, выступлениям. Работа с дневником вырабатывает умение самостоятельно формулировать мысли о прочитанном. Ученики младших классов обычно записывают в дневник краткие сведения о книсе: имя автора, название, имена главных героев книги и иногда суммарно излагают содержание. Записи старшеклассников сложнее. Кроме автора и названия необходимо указывать выходные данные книги: место издания, издательство, год. Это поможет впоследствии быстрее найти ее в библиотеке. В дневнике отмечается время написания произведения, а также время, о котором идет речь в книге. Охарактеризовав тему произведения, в общих чертах изложите его содержание, а затем сформулируйте для себя идею книги. Затем запишите общее впечатление от прочитанного. мысли, возникшие в процессе чтения, рассуждения о героях повество вания, остановитесь на тех местах, которые произвели на вас особенН1 сильное впечатление, выскажите критические замечания. В дневнике вь можете порассуждать об особенностя; художественной формы-о компо зиции, авторском стиле; сравнит данное произведение с другими, ране< прочитанными произведениями тог(же автора или других писателей Hi аналогичную тему. Форма ведения дневника свобод ная. Можно возвращаться к уж* написанному или рассказать о собы тиях, связанных с чтением, о спо pax по поводу книги, о мнениях дру зей. Литературный дневник ведете) только для себя. Ведение дневник; вырабатывает навык самостоятельно го мышления. Кроме того, впослед ствии перечитывать его будет интерес но и полезно. ния - все равно он сохраняет свежесть и честность взгляда на мир и на себя. Правда, есть область литературы, в которой фальшь и лицемерие, ограниченность и ханжество, запечатленные в дневниковых записях, только помогают создать разоблачительный образ их автора, - это область сатиры.
Именно с этой целью А. Н. Островский ввел в свою пьесу «На всякого мудреца довольно простоты» дневник Глумова. Дневник - один из наиболее демократичных литературных жанров. Ведение дневника доступно каждому грамотному человеку, и польза, приносимая им, огромна: ежедневные записи, пусть небольшие, в несколько строк, учат вниманию к себе и к другим, развивают навыки самоанализа, воспитывают искренность, наблюдательность, умение контролировать себя, вырабатывают дисциплинированность, вкус к слову, точному суждению, строгой фразе. Перечитывание прошлых записей может помочь автору увидеть себя как бы со стороны, устыдиться поспешного осуждения или неразумного увлечения, удивиться предвидению, порадоваться проницательности или огорчиться близорукости в отношениях с людьми. При- вычка к ведению дневника способна выручить человека в трудные минуты жизни, когда он остается один на один перед лицом горя или неразрешимого конфликта, утраты или выбора. Даже не становясь литературным событием, дневник все равно явление культуры. В русском классическом стихе, ведущем свое происхождение от М. В. Ломоносова и В. К. Тредиаковского, доминировали строгие законы метрики и ритмики, господствовали пять силлабо-тонических метров: ямб, хорей, дактиль, анапест, амфибрахий. Практически до начала XX в. поэзия осваивала силлабо-тонический стих (см. Стихосложение) .
Но вместе с тем не могло не ощущаться, что этими метрами и ритмами не исчерпывается богатство звучания стихотворной речи, что в ней есть возможности, которые остаются вне сферы действия силлаботоники. Для строгих филологов Ломоносова и Тредиаковского, для переимчивого А. П. Сумарокова и экспериментатора А. А. Ржевского главной задачей было закрепить в сознании читателей незыблемость законов метрики и ритмики. Поэты же с обостренным чувством живого языка, естественного звучания стихотворной речи не могли не ощущать рядом с собой присутствия совсем других законов организации стиха - прежде всего законов народной песни. Отсюда идут ритмические эксперименты Г. Р. Державина. Пока еще в очень малых масштабах, на очень ограниченном материале начиналось «расшатывание» классической метрики, появлялись новые ритмы. Первыми подступами к «неклассической» метрике, видимо, следует считать появление различных «вольностей» в метрике классических сочетаний разных трехсложных размеров в пределах одного стихотворения, появление сильных внеметрических ударений в хорее. В еще большей степени удаляются от сил-лаботоники так называемые логаэды - стихи, в которых ударения распределены по заранее заданной схеме, не совпадающей ни с одним силлабо-тоническим метром: Ты клялася верною быть вовеки, Мне богиню ноши дала порукой, Север хладный дунул один раз крепче,- Клятва исчезла. (А. Н. Радищев) В этих «Сафических строфах» ударения падают в первых трех стихах каждой строфы на 1, 3,5, 8, 10-й слоги, в четвертых же - на 1-й и 4-й. Чаще всего логаэды были подражаниями античным размерам. Гораздо реже появлялись логаэды, отражавшие естественное чувство ритма поэта: На ту знакомую гору Сто раз я в день прихожу; Стою, склоняяся на посох, И в дол с вершины гляжу. (В. А. Жуковский, из И. В. Тёте)
Они любили друг друга так долго и нежно. С тоской глубокой и страстью безумно-мятежной! (М. Ю. Лермонтов, из Г. Гейне) В первом примере во всех стихах ударения падают на 2, 4 и 7-й слоги, во втором - на 2, 4, 7, 9 и 11-й слоги. Следующей степенью «освобожденности» явился дольник - метр, в котором при соблюдении разного количества сильных мест внутри стиха количество слабых мест (безударных слогов) между ними колеблется, составляет то один, то два, и предсказать заранее, сколько этих слогов будет в следующем стихе, невозможно: Смуглый отрок бродил по аллеям, У озерных грустил берегов, И столетие мы лелеем Еле слышный шелест шагов. (А. А. Ахматова) Первые два стиха задают нам инерцию трехстопного анапеста, мы готовы услышать тот же размер и в третьем стихе, но вместо этого слышим ударения на 3, 6 и 8-м (а не 9-м!) слогах. А в следующем стихе - еще одна вариация: под ударением находятся 3, b
и 8-й слоги. Эти два стиха не анапест, но они и не хорей, и не какой-нибудь другой из силлабо-тонических метров. Это - дольник. Пример из Ахматовой дает нам самый простой образец, более всего схожий с каким-либо из классических размеров. Но есть у дольника формы, уже вовсе не похожие на силла-ботонику: Вхожу я в темные храмы, Совершаю бедный обряд. Там жду я Прекрасной Дамы В мерцаньи красных лампад. (А. А. Блок) Единственная закономерность такого стиха - в нем три ударения (поэтому он называется трехударным или трехиктным дольником), но количество безударных слогов между ними (и до первого ударного) свободно колеблется в пределах 1-2 слога. В процитированных блоковских стихах эти слоги распределяются по строкам так: 1-, 1-2, 2-1-2, 1-2-1 и 1-1-2 слога. Мы не случайно говорим о том, что постоянным элементом в дольнике являются сильные места, и не ударные слоги. Как и в силлабо-тонических размерах, в дольнике не обязательно на всех сильных местах бывают ударения: Как велит простая учтивость, Подошел ко мне, улыбнулся, Полуласково, полулениво Поцелуем руки коснулся... (А. А. Ахматова) В третьем стихе здесь не три ударения, как должно быть по теории, а всего два. Одно ударение «пропущено», и межударный интервал увеличивается до 5 слогов. Однако ритмическая инерция дает нам возможность услышать, что здесь нет никакого «отступления», что перед нами тот же самый трехикт-ный дольник, в котором одно из сильных мест (на 6-м слоге) не заполнено ударением. Внутри одного метра - дольника - мы находим значительное число ритмических вариаций, то приближающих его к какому-либо более урегулированному стиху (к классическому размеру или логаэду), то более свободных. Скажем, в ранних стихах М. И. Цветаевой нередко дольник окостеневает в логаэд: Тяжело ступаешь и трудно пьешь, И торопится от тебя прохожий. Не в таких ли пальцах садовый нож Зажимал Рогожин. Сочетание четырех- и двухиктного дольника одинаковых форм (с сильными местами на 3, 5, 8 и 10-м слогах для четырехикт-ного, на 3-м и 5-м для двухиктного) будет повторяться на протяжении всего стихотворения. Однако интервалы между сильными местами могут не ограничиваться 1--2 слогами, а варьироваться для разных форм в диапазоне 0-1 -2 или 1-2-3 слога. Такой стих называется тактовиком: Летают валькирии, поют смычки. Громоздкая опера к концу идет. С тяжелыми шубами гайдуки На мраморных лестницах ждут господ. Уж занавес наглухо упасть готов, Еще рукоплещет в райке глупец, Извозчики пляшут вокруг костров. Карету такого-то! Разъезд. Конец. (О. Э. Мандельштам) Это пример хорошо урегулированного так-товика, который сводится к двум формам: с сильными местами на 2, 5, 9 и 11-м слогах (строки 1, 2, 5 и 8) и на 2, 5, 8 и 10-м слогах (строки 3, 4, 6 и 7, причем только в стихе 3 нет ударения на сильном месте). Так-товик может быть и значительно более свободным: По городу бегал черный человек. Гасил он фонарики, карабкаясь на лестницу. Медленный, белый подходил рассвет, Вместе с человеком взбирался на лестницу. (А. А. Блок) Своеобразной формой тактовика является стих русских былин, исторических песен и литературных подражаний им. К дольнику в своем творчестве часто обращались С. Есенин, Я. Смеляков, Е. Евтушенко и многие другие. Драма (от греч. drama - «действие») - род литературы, один из трех, наряду с эпосом
и лирикой.
Основу драмы, как на это указывает изначальный смысл слова, составляет действие. В этом драма близка к эпосу: в обоих случаях налицо объективное изображение жизни - через события, поступки, столкновения героев, борьбу, т. е. через явления, составляющие внешний мир. Но то, о чем в эпосе рассказывается как о совершившемся событии (или системе событий), в драме предстает в качестве живого, развертывающегося в настоящем времени (на глазах зрителя!) действия, показанного через конфликты и в форме диалога. Из отмеченных отличий не следует делать вывод о преимущесгве одного литературного рода над другим, хотя превосходство эпического произведения, охватывающего более широкий круг событий, может показаться на первый взгляд очевидным. Драма достигает эмоционального и эстетического воздействия своими, только ей присущими художественными средствами. Не имея другой возможности, кроме ремарок, говорить <Јot себя», драматург переносит центр тяжести на изображение самого процесса действия, делая зрителя (или читателя) живым свидетелем происходящего. Позиция драматурга проявляется в самом принципе отбора явлений жизни для сценического действия. Особенно сильное эмоциональное воздействие драма оказывает в том случае, если она ставится в театре, где актеры своим искусством придают драматическим персонажам облик живых людей. Перед зрителем предстает сама жизнь, только происходящие на сцене события не случаются, а разыгрываются. В театральном представлении сочетаются самые различные виды искусства: поэтическое слово и музыка, живопись и архитектура, танец и мимика и т. д. Оно - результат общих творческих усилий драматурга, актера, режиссера, художника-оформителя, музыканта, вплоть до машиниста сцены. В том, что драма выявляет заложенные в ней огромные возможности эмоционального и эстетического воздействия лишь ного так-формам: И-м сло-8 и 10-м только в Энциклопедический словарь юного литературоведа Иллюстрация Д. Бисги к драме А. Н. Островского «Гро- в синтезе с другими видами искусства, состоит важнейшая особенность ее как литературного рода. Напряженность и сосредоточенность дра- матических характеров требуют от драма турга особой строгости в ведении сюжета. действие в драме должно быть целенаправ ленным, как и поведение ее героев, связ ным и стройным как в главных частях, таи и в мельчайших деталях. Такое требование к драматическому сюжету получило назва ние «единство действий». В. Г. Белинский указывал: «Действие драмы должно быть сосредоточено на одном интересе и быть чуж до побочных интересов^..) в ней все должно быть направлено к одной цели, к одному на мерению». Наиболее решительно на единстве действия настаивали классицисты, возводя его наряду с единством места и времени в знаменитое правило о трех единствах (см. Классицизм).
Но единство действия в драме - это не только его логичность, стройность, как полагали классицисты, это - шире - его концентрированность, напряженность, какими бы средствами они ни достигались, в соответствии с законами сцены. Вот почему в драме наиболее последовательно прослеживается трехчленное развитие сюжета: завязка - развитие действия (включая кульминацию) - развязка. Чаще всего внешним выражением последовательности течения драматического действия является членение драмы на акты, в каждом из которых запечатлена какая-то фаза развертывающегося конфликта. ХУДОЖЕСТВЕННОГО СЛОВА Обычно такой кружок организуется для ребят среднего школьного возраста. На его занятиях они учатся выразительному чтению. Работа полезна к для тех, кто захочет участвовать в кружках драматическом или литературном. Однако у кружка художественного слова есть и собственная задача: овладевая навыками выразительного чтения, по-новому открывать для себя слово, его музыку. Попробуйте отччтливо, медленно, громко прочесть вслух пушкинские строки из «Медного всадника» о Евгении, который...бежит и слышит за собой Как будто грома грохотанье, Тяжело-зэонкое скаканье По потрясенной мостовой... Не только аллитерации согласных, но и звучание ударных гласных передают грохот, тяжесть, грозную величавость Медного всадника. Удивительная звучность этих строк и воспринимается, и передается лучше всего через чтение вслух. Художественное чтение выявляет скрытые возможности не только стихотвор- ного, но и прозаического текста. Убедиться в этом легко, прослушав записи таких мастеров художественного слова, как В. И. Качалов, В. Яхонтов, В. Аксенов, Д. Журавлев, С. Юрский и другие. Прослушивание записей-непременный элемент занятий. Но, конечно, чужое исполнение не пример для подражания. Каждый должен научиться читать по-своему. Выбор прозаического или поэтического текста для чтения определяется возможностями исполнителя и его вкусами, которые могут быть и несовершенными. так что советы руководителя кружка н товарищей нередко оказываются очень полезными. После того как текст выбран, его анализируют на занятии: разбирают содержание, смысл, а также ту психологическую основу, на которую придется опираться чтецу. Ведь ему предстоит передать в чтении чувства и мысли героев, а для этого необходимо детальное понимание отрывка. Свои сложности есть в исполнении и стихов, и прозы. Стихи требуют чрезвычайно внимательного отноше- "т от драма-нии сюжета: целенаправ-героев, связ-с частях, так е требование учило назва-". Белинский 10ЛЖНО быт 1. * и быть чуж-1 все должно к одному на Нстве дейст-1водя его на-енн в знаме-t (см. Клас-
в драме - стройность, - шире - 1ряженность, достигались, &J. Вот поче-^тельно про-ие сюжета: яючан куль-го внешним №чениядра- Единство действия не обязательно предполагает острую интригу, стремительно развивающийся сюжет; существует множество драм, особенно в литературе XX в., в которых нет ни того, ни другого. Основоположником этой линии в драматургии по праву считается А. П. Чехов, обновивший своими пьесами «Чайка», «Дядя Ваня», «Три сестры», «Вишневый сад» ведение драматургического сюжета. Но и в тех драмах, где. кажется, «ничего не происходит», единство действия соблюдается, и создается оно единством настроения, чувств, которыми живут герои. Важнейшую роль при этом играет подтекст (особым образом построенный диалог, где о самом важном и значительном умалчивается, а речь подчеркнуто касается второстепенного и несущественного; тем самым умолчания несут в себе большую поэтическую и смысловую нагрузку, чем «выговоренное», выраженное словами). Драматургия чеховского типа убедительно обнаруживает роль слова в драме как важнейшего, наряду с действием, изобразительного средства. Организованное в диалоги драматическое слово проявляет особую активность в форме реплик, своего рода взаимных словесных ударов, которыми молниеносно обмениваются на сцене действующие лица, ведущие диалог. В драме используется стихотворная и прозаическая речь. До XVIII а., как и во всей художественной линия к мелодике, к смысловой и ритмической паузам, к ритмическим перебоям, к аллитерациям - все это нужно передать в чтении. Не такое простое дело, как может показаться, и чтение прозы. Ведь жест, мимика, актерская игра, совершенно необходимые чтецу, должны быть объединены общим тоном, единой интонацией исполнения. Занимаясь в кружке художественного чтения, вы научитесь не только слышать и передавать музыку слова, но и расставлять сложные логические ударения в тексте. В процессе подготовки отрывка углубится ваше понимание содержания литературного произведения в целом. Занятия в кружке помогут вам овладеть и основами сценической речи, что включает в себя работу над произношением, исправление речевых недостатков. Юные чтецы смогут работать над литературными монтажами, небольшими инсценировками, проводить в кружке, в классе или в школе конкурсы чтецов. тературе, в драме преобладала стихотворная форма. Современная драма одинаково пользуется обеими формами, хотя проза, несомненно, преобладает в ней. Отмеченные особенности драмы относятся к наиболее общим, родовым ее признакам, отличающим драму от эпических и лирических произведений. Драма подразделяется на ряд важнейших разновидностей, ljf^
В зависимости от характера конфликтов, ^PJ^ целей борьбы, которую ведут герои, от чувств, возникающих при этом у зрителя или читателя, драматинеские произведения делятся на трагедии, комедии, драмы
(в узком смысле слова). В процессе длительного исторического развития каждый из названных драматических видов делится на ряд конкретных жанров: в комедии - фарс, водевиль, сатирическая, лирическая комедия и т. д. Наибольшую жанровую устойчивость проявляет трагедия, поскольку предмет ее изображения не конкретная действительность во всем многообразии, а общие проблемы бытия, нравственности, важные для человечества во все эпохи. Особый вид драматического действия - карнавальность, представляющая важнейшее звено народной культуры: непосредственная игра толпы во время уличного карнавала, перевоплощение его участников в традиционные роли. Первоначальныы карнавальные сценки имели смысл обрядов, затем приобрели чисто театральный, игровой характер. Карнавальные персонажи обычно ярко отражают типы, созданные творческой фантазией народа, а сюжеты - народное отношение к тем или иным явлениям жизни. Особенно богата жанровыми разновидностями современная драма, обнаружившая тенденцию к слиянию противоположных драматических видов (трагифарсы, трагикомедии). драмы и эпоса (различные хроники, сцены и т. д.), драмы и лирики. Современные драматурги стремятся к индивидуальной жанровой неповторимости своих пьес, поэтому окинуть общим взглядом все многообразие жанров современной драматургии не представляется возможным. Примечательно, что в ней наряду с традиционной, театральной драмой возникают целые новые отрасли: кино-, теле-, радиодраматургия. Драма в узком смысле слова - это пьеса с острым конфликтом, который, однако, в отличие от трагического не столь возвышен, более приземлен, обычен и так или иначе разрешим. Драма соединяет в себе трагическое и комическое начала, поэтому ее часто называют средним жанром. Она воз- никла в XVIII в. в просветительской драматургии (Дидро, Бомарше, Лессинг) как жанр, стремившийся преодолеть односторонность классицистической трагедии и комедии. Особый расцвет драма получила в эпоху расцвета реализма XIX в. В русской литературе выдающиеся произведения в жанре драмы принадлежат А. С. Пушкину («Русалка»), М. Ю. Лермонтову («Странный человек», «Маскарад»), А. Н. Островскому («Гроза», «Без вины виноватые»), Н. В. Гоголю («Игроки»), А. В. Сухово-Кобылину («Свадьба Кречин-ского», «Дело», «Смерть Тарелкина»), Л. Н. Толстому («Живой труп»), М. Горькому («Мещане», «На дне», «Враги»), Б. А. Лавреневу («Разлом»), А. Е. Корнейчу-ку («Платон Кречет», «Фронт»), К. М. Симонову («Русские люди»), А. Н. Арбузову («Таня», «Город на заре»), В. С. Розову («Вечно живые», «Гнездо глухаря»), М. Ф. Шатрову («Большевики», «Шестое июля», «Так победим!»), А. И. Гельману («Протокол одного заседания», «Наедине со всеми») и другим. ДРЕВНЕРУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА
Понятие «древнерусская литература» включает в себя литературные произведения XI-XVII в. К числу литературных памятников этого периода относятся не только собственно литературные произведения, но и произведения исторические (летописи и летописные повести), описания путешествий (они назывались хожениями), поучения, жития (рассказы о жизни людей, причисленных церковью к сонму святых), послания, сочинения ораторского жанра, некоторые тексты делового характера. Во всех этих памятниках имеются элементы художественного творчества, эмоционального отражения современной жизни. Подавляющее большинство древнерусских литературных произведений не сохранило имен их создателей. Древнерусская литература, как правило, анонимна, и в этом отношении она сходна с устным народным творчеством. Литература Древней Руси рукописная: произведения распространялись путем переписки текстов. В ходе рукописного бытования произведений в течение столетий тексты не только копировались, но часто перерабатывались в связи с изменениями литературных вкусов, социально-политической ситуации, в связи с личными пристрастиями и литературными способностями переписчиков. Этим объясняется существование в рукописных списках различных редакций и вариантов одного и того же памятника. Сравнительный текстологический анализ (см. Текстология)
редакций и вариантов дает возможность исследователям восстановить литературную историю произведения и решить, какой текст наиболее близок к первоначальному, авторскому, как он изменялся во времени. Лишь в редчайших случаях мы располагаем авторскими списками памятников, и очень часто в более поздних по времени списках доходят до нас тексты, более близкие к авторскому, чем в списках ранних. Поэтому исследование древнерусской литературы основывается на исчерпывающем исследовании всех списков изучаемого произведения. Собрания древнерусских рукописей имеются в крупных библиотеках разных городов СССР, в архивах, музеях. Многие произведения сохранились в большом числе списков, немало - в очень ограниченном. Есть произведения, представленные единственным списком: «Поучение» Владимира Мономаха, «Повесть о Горе-Злочастии» и др., в единственном списке дошло до нас и «Слово о полку Игореве», но и он погиб во время нашествия Наполеона на Москву в 1812 г. Характерной чертой древнерусской литературы является повторяемость в разных сочинениях разного времени определенных ситуаций, характеристик, сравнений, эпитетов, метафор. Для литературы Древней Руси характерна «этикетность»: герой поступает и ведет себя так, как следует ему, по понятиям того времени, поступать, вести себя в данных обстоятельствах; конкретные события (например, битва) изображаются с употреблением постоянных образов и форм, все имеет определенную церемониальность. Древнерусская литература торжественна, величава, традиционна. Но за семьсот лет своего существования она прошла сложный путь развития, и в рамках ее единства мы наблюдаем многообразие тем и форм, изменение старых и созидание новых жанров, тесную связь развития литературы с историческими судьбами страны. Все время шла своеобразная борьба между живой действительностью, творческой индивидуальностью авторов и требованиями литературного канона. Возникновение русской литературы относится к концу Х в„ когда с принятием на Руси христианства как государственной религии должны были появиться служебные и исторически-повествовательные тексты на церковнославянском языке. Древняя Русь через посредство Болгарии, откуда по преимуществу шли эти тексты, сразу же приобщилась к высокоразвитой византийской литературе и литературе южных славян. Интересы развивающегося Киевского феодального государства требовали создания собственных, оригинальных произведений и новых жанров. Литература была призвана воспитывать чувство патриотизма, утверждать историческое и политическое единство древнерусского народа и единство рода древнерусских князей, обличать княжеские распри. Задачи и темы литературы XI - начала XIII в. (вопросы русской истории в ее связи с историей всемирной, история возникновения Руси, борьба с внешними врагами - печенегами и половцами, борьба князей за киевский престол) определили общий характер стиля этого времени, названного академиком Д. С. Лихачевым стилем монументального историзма. С началом русской литературы связано возникновение русского летописания. В составе более поздних русских летописей до нас дошла «Повесть временных лет» - летопись, составленная древнерусским историком и публицистом монахом Нестором около 1113 г. В основе «Повести временных лет», в которую входят и рассказ о всемирной истории, и записи по годам о событиях на Руси, и легендарные предания, и повествования о княжеских распрях, и хвалебные характеристики отдельных князей, и осуждающие их филиппики, и копии документальных материалов, лежат еще более ранние летописные своды, до нас не дошедшие. Изучение списков древнерусских текстов дает возможность восстанавливать несохранившиеся названия литературной истории древнерусских произведений. XI в. датируются и первые русские «Апостоли. Первая русская Федоров книге, напечатанная Иваном славцелл жития (князей Бориса и Глеба, игумена Киево-Печерского монастыря Феодосия). Жития эти отличаются литературным совершенством, вниманием к насущным проблемам современности, жизненностью многих эпизодов. Зрелостью политшеской мысли, патриотизмом, публицистичностью, высоким литературным мастерством характеризуются и памятники ораторского красноречия «Слово о законе и благодати» Ила-риона (1-я половина XI в.), слова и поучения Кирилла Туровского (ИЗО-1182). Заботами о судьбах страны, глубокой человечностью проникнуто «Поучение» великого киевского князя Владимира Мономаха (1053- 1125). В 80-х гг. XII в. неизвестный нам автор создает самое гениальное произведение древнерусской литературы - ^Слово о полку Иго-реве». Конкретная тема, которой посвящено «Слово», - неудачный поход в 1185 г. в половецкую степь новгород-северского князя Игоря Святославича. Но автор озабочен судьбами всей русской земли, он вспоминает о событиях далекого прошлого и современности. и истинный герой его произведения не Игорь, не великий князь киевский Святослав Всеволодович, которому в «Слове» уделяется немало внимания, а русский народ, русская земля. Многими чертами «Слово» связано с литературными традициями своего времени, но, как произведение гениальное, оно отличается целым рядом черт, присущих только ему: оригинальностью переработки этикетных приемов, богатством языка, утонченностью ритмического построения текста, народностью самой своей сути и творческим переосмыслением приемов устного народного творчества, особой лиричностью, высоким гражданским пафосом. По словам К. Маркса, основная идей- Энциклопедический словарь юного литературоведа ная суть «Слова...» - призыв русских князей к единению как раз перед нашествием... монгольских полчищ (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 29. С. 16). Основная тема литературы периода ордынского ига (1243 г. XIII в. - конец XV в.) национально-патриотическая. Монументально-исторический стиль приобретает экспрессивный оттенок: создаваемые в это время произведения несут на себе трагический отпечаток, отличаются лирической приподнятостью. Большое значение в литературе приобретает идея сильной княжеской власти. И в летописях, и в отдельных повестях («Повесть о разорении Рязани Батыем»), написанных очевидцами и восходящих к устным преданиям, рассказывается об ужасах вражеского нашествия и о беспредельно героической борьбе народа с поработителями. Образ идеального князя - воина и государственного деятеля, защитника русской земли - наиболее ярко отразился в «Повести о житии Александра Невского» (70-е гг. XIII в.). Поэтическая картина величия русской земли, русской при роды, былого могущества русских князей предстает в «Слове о погибели Русской земли» - в отрывке из не дошедшего полностью произведения, посвященного трагическим событиям ордынского ига (1-я половина XIII в.). Литература XIV в. - 50-х гг. XV в. отражает события и идеологию времени объединения княжеств северо-восточной Руси вокруг Москвы, образования русской народности и постепенного формирования Русского централизованного государства. В этот период в древнерусской литературе начинает проявляться интерес к психологии отдельного человека, к его духовному миру (правда, пока еще в пределах религиозного сознания), что ведет к росту субъективного начала. Возникает экспрессивно-эмоциональный стиль, характеризующийся словесной изощренностью, орнаментальной прозой (так называемое «плетение словес»). Все это отражает стремление изобразить человеческие чувства. Во 2-й половине XV - начале XVI в. появляются повести, сюжет которых восходит к устным рассказам новеллистического характера («Повесть о Петре, царевиче ордынском», «Повесть о Дракуле», «Повесть о купце Басарге и о его сыне Борзосмысле»). Значительно увеличивается число переводных памятников беллетристического характера, широкое распространение получает жанр политических легендарных произведений («Сказание о князьях владимирских»). В середине XVI в. древнерусский писатель и публицист Ермолай-Еразм создает «Повесть о житии Александра боище. Миниатюре иэ Лицо-Невского». Ледовое по- кого свода. XVI в. «Повесть о Петре и Февронии» - одно из самых замечательных произведений литературы Древней Руси. Повесть написана в традициях экспрессивно-эмоционального стиля, она построена на легендарном предании о том, как крестьянская девушка благодаря своему уму стала княгиней. Автор широко использовал сказочные приемы, вместе с тем в повести остро звучат социальные мотивы. «Повесть о Петре и Февронии» во многом связана с литературными традициями своего времени и предшествующего периода, но вместе с тем опережает современную литературу, отличается художественным совершенством, яркой индивидуальностью. В XVI в. усиливается официальный характер литературы, ее отличительной чертой становится пышность и торжественность. Широкое распространение получают произведения обобщающего характера, цель которых - регламентировать духовную, политическую, правовую и повседневную жизнь. Создаются «Великие Минеи Четьи» - 12-томный свод текстов, предназначенных для повседневного чтения на каждый месяц. В это же время написан «Домострой», в котором излагаются правила поведения человека в семье, подробные советы ведения хозяйства, правила взаимоотношений между Древнерусская литература кПоввсть о Петре и Фавронии Муромских». Феврония за тканьем. Деталь иконы конца XVI- мачалд XV 11 в. людьми. В литературных произведениях заметнее проявляется индивидуальный стиль автора, что особенно ярко отразилось в посланиях Ивана Грозного. В исторические повествобания все сильнее проникает вымысел, придающий повествованию большую сюжетную занимательность. Это присуще «Истории о великом князе Московском» Андрея Курбского, нашло отражение в «Казанской истории» - обширном сюжетно-историческом повествовании об истории Казанского царства и борьбе за Казань Ивана Грозного. В XVII в. начинается процесс преобразования средневековой литературы в литературу нового времени. Возникают новые чисто литературные жанры, идет процесс демократизации литературы, значительно расширяется ее тематика. События смутного времени и крестьянской войны конца XVI - начала XVII в. изменяют взгляд на историю и роль в ней отдельной личности, что ведет к освобождению литературы от церковного влияния. Писатели эпохи Смуты (Авраа-мий Палицын, И. М. Катырев-Ростовский, Иван Тимофеев и др.) пытаются объяснить деяния Ивана Грозного, Бориса Годунова, Лжедмнтрия, Василия Шуйского не только проявлением божественной воли, но и зави- симостью этих деяний от самого человека, его личных особенностей. В литературе возникает представление о формировании, изменении и развитии человеческого характера под влиянием внешних обстоятельств. Литературным трудом начинает заниматься более широкий круг лиц. Рождается так называемая литература посада, которая создается и бытует в демократической среде. Воз- ;.i„ никает жанр демократической сатиры, в ко- ^^ торой осмеиваются государственные и церковные порядки: пародируется судопроизводство («Повесть о Шемякином суде»), церковная служба («Служба кабаку»), священное писание («Повесть о крестьянском сыне»}, делопроизводственная канцелярская практика (^Повесть о Ерше Ершовиче», «Ка-лязинская челобитная»). Изменяется и характер житий, которые все в большей степени становятся реальными жизнеописаниями. Наиболее замечательным произведением этого жанра в XVII в. является автобиографическое «Житие» протопопа Аввакума (1620-1682), написанное им в 1672-1673 гг. Оно замечательно не только своим живым и ярким рассказом о суровом и мужественном жизненном пути автора, но столь же ярким и страстным изображением социальной и идеологической борьбы своего времени, глубоким психологизмом, проповедническим пафосом, сочетающимсяяс полной откровения исповедальностью. И все это написано живым, сочным языком, то высоким книжным, то ярким разговорно-бытовым. Сближение литературы с бытом, появление в повествовании любовной интриги, психологических мотивировок поведения героя присущи ряду повестей XVII в. («Повесть о Горе-Злочастии», «Повесть о Савве Груд-цыне», «Повесть о Фроле Скобееве» и др.). Появляются переводные сборники новеллистического характера, с краткими назидательными, но вместе с тем анекдотически-занимательными рассказами, переводные рыцарские романы («Повесть о Бове-короле-виче», «Повесть о Еруслане Лазаревиче» и др.). Последние на русской почве приобрели характер оригинальных, «своих» памятников и со временем вошли в лубочную народную литературу. В XVII в. развивается стихотворство (Симеон Полоцкий, Сильвестр Медведев, Карион Истомин и другие). В XVII в. завершилась история великой древнерусской литературы как явления, которому были присущи единые принципы, претерпевавшие, правда, определенные изменения. Древнерусская литература всем своим развитием подготовила русскую литературу нового времени. ЖАНР
Жанром называется исторически складывающийся и развивающийся тип художественного произведения. Духовно-творческая деятельность человека, культура, письменность неизменно облекаются в устойчивые жанровые формы. Все, что мы пишем: дневник, письмо, школьное сочинение, доклад, заметка в стенгазету - все это определенные жанры со своими законами и требованиями. Написать какой бы то ни было текст вне жанра попросту невозможно. Допустим, вы берете чистый лист бумаги и наносите на него несколько фраз, фиксирующих ваши впечатления или раздумья. Ни о каких жанрах вы в этот момент не думали, никаких специальных литературных задач перед собой не ставили, но эта отрывочная запись помимо вашей воли имеет некоторое отношение к определенному жанру - прозаическому фрагменту (он был широко представлен у немецких романтиков, а в наше время встречается в книге советского писателя Ю. К. Олеши <Ни дня без строчки») . Отсюда, конечно, вовсе не следует, что ваша фрагментарная запись - литературное произведение. У фрагмента как художественного жанра свобода и глубина суждения должны сочетаться с виртуозной отточенностью выражения. Дело в другом - в цепкости и властности жанровых традиций: они дают возможность каждому, кто берется за перо, выбрать подходящий угол зрения, и в то же время они предъявляют к каждому автору строгий счет, напоминая ему о высоких образцах, о примере предшественников. Слово «жанр» в переводе с французского означает «род», н в прежние времена жанрами именовали эпос, лирику
и драму,
которые сегодня принято считать категориями именно родовыми (см. Роды и виды литературы).
Понятие «жанр» стало тождественным понятию «вид» (см. Роды и виды литературы).
В одни литературные периоды писатели придают проблемам жанра повышенное значение и жанровая теория идет рука об руку с практикой: так было, например, в эпоху классицизма
с его строгой иерархией литературных видов и системой творческих инструкций по каждому из них. В другие времена о жанрах думают и говорят меньше, хотя развитие их не прекращается н не замедляется. Двумя важнейшими условиями существования жанра являются его долгая, прочная литературная память и его непрерывная историческая эволюция. Казалось бы, немного внешнего сходства между «Медным всадником» А. С. Пушкина, «Соловьиным садом» А. А. Блока и «Василием Теркиным» А. Т. Твардовского, но между этими произведениями есть связь в самом способе построения, в способе отражения и преломления действительности, поскольку принадлежат они к одному жанру ~ поэме.
Бывают жанровые переклички неожиданные, связующие нити не сразу заметные, но тем не менее прочные. Так, роман
Н. Г. Чернышевского «Что делать?», проектирующий будущее идеальное общество (описание мастерских, четвертый сон Веры Павловны), исторически восходит к традиции утопического романа эпохи Возрождения («Утопия» Т. Мора, «Город солнца» Т. Кампанеллы и др.). А сатирические главы романа очень напоминают ренессан-сные памфлеты: недаром одну из глав Чернышевский назвал «Похвальное слово Марье Алексеевне» по аналогии с «Похвалой Глупости» Эразма Роттердамского. Жанр оды,
казалось бы окончательно оставленный русской поэзией в начале XIX столетия, возрождается у В. В. Маяковского, одно из стихотворений которого так и называется - «Ода революции». И дело здесь не столько в субъективных намерениях авторов, сколько в объективно существующей «памяти жанра» (выражение советского литературоведа М. М. Бахтина). Жанры не умирают, никогда не уходят в прошлое безвозвратно, они лишь могут отступить, уйти на запасной путь, причем возможность возвращения для них всегда открыта - если этого потребует время, потребует логика литературного развития. Каждый жанр - живой, развивающийся организм, непрерывно эволюционирующая система (на это указал в своих работах Ю. Н. Тынянов). Все литературные жанры вместе образуют целостную систему, демонстрирующую богатство возможностей художественного слова в творческом пересоздании действительности. В этой системе каждое звено незаменимо. Поэтому нельзя возвышать одни жанры над другими, и мировая литература постепенно отказалась от иерархий жанров, от деления их на «высокие» и «низкие». Полушутливый афоризм Вольтера «Все роды поэзии хороши, кроме скучного», по-видимому, навсегда останется верным для культуры. Жанры участвуют в своеобразном обмене творческим опытом. Это для литературы и естественно, и плодотворно. Многие произведения сочетают в себе черты разных жанров, границы между литературными видами делаются порой подвижными, открытыми, но центр каждого из них обнаружить можно в любое время. Процесс взаимодействия жанров оживляется в периоды рбновления всей литературы. Так было, например, в пору формирования и расцвета русского реализма
XIX в„ когда А. С. Пушкин создает произведение необычного, экспериментального жанра - роман в стихах, когда в прозе нет жестких границ между рассказом и повестью, между пове" стью и романом. Л. Н. Толстой писал: «Начиная от «Мертвых душ» Гоголя и до «Мертвого дома» Ф. М. Достоевского, в новом периоде русской литературы нет ни одного художественного прозаического произведения, немного выходящего из посредственности, которое бы вполне укладывалось в форму романа, поэмы или повести». По этой причине автор «Войны и мира» отказывался отнести свое произведение к какому-либо тради ционному жанру: «Это не роман, еще менее поэма, еще менее историческая хроника». Но тем не менее «Война и мир» вовсе не осталась за пределами системы жанров, l Сам Толстой позднее говорил, что она «вроде Илиады», чувствуя причастность своего произведения к древней традиции эпопеи. Со временем ученые пришли к выводу о двужанровой природе этого произведения и определили его как роман-эпопею: это оказалось возможным еще и потому, что «нестандартная» «Война н мир» положила начало новой Похожая информация. Диалектизмы, или диалектные слова – это лексика, употребление которой ограничено какой-либо территорией. Это слова, которые употребляются в тех или иных народных говорах и не входят в состав литературного языка. Например: псковское лУскалка
– насекомое, букашка; владимирское дострЕмливый
– сообразительный, догадливый; архангельское галИть
– проказничать; рязанское гладеЯ
– упитанный человек или упитанное животное; орловское грЕвный
– тёплый. Диалектизмы могут по-разному соотноситься со словами литературного языка. Одни могут отличаться от литературных слов одним-двумя звуками (пАхмурный
– пасмурный), другие – приставками или суффиксами (рязанское разговОристый
– разговорчивый, онежское остарЕть
– состариться). Есть диалектные слова, имеющие в говорах не такое значение, как в литературном языке (рязанское русАлка
– огородное пугало), или корни, неизвестные литературному языку (воронежское сапЕтка
– корзина). Диалектизмы могут проникать в литературный язык, и таким образом становятся общерусскими. Это происходит в результате их использования в текстах художественной литературы. Писатели вводят в свои произведения образные народные слова, чтобы передать местные речевые особенности, более ярко охарактеризовать героев, точнее выразить понятия, связанные с народной жизнью. Мы можем найти примеры использования диалектизмов у И. С. Тургенева, Н. С. Лескова, Л. Н. Толстого и других прозаиков XIX века, а также у писателей XX столетия: М. А. Шолохова, В. М. Шукшина, В. П. Астафьева и других. Так, в XIX веке в литературный язык из говоров вошли такие слова, как бесшабашный, вызволять, дрыгать, елозить, завзятый, клянчить, несуразный, обыденный, смаковать, шуршать, щуплый
и другие. Диалектная лексика описывается в диалектных словарях, а также находит отражение в словарях писателей. Например, в словаре М. А. Шолохова: козлоковАть
– прыгать при игре в чехарду, подобно козлёнку (По проулкам босые и уже загоревшие казачата козлоковали в чехарде
. Слово употреблено в авторской речи). Диалектизмы, широко распространённые в говорах и попавшие на страницы нормативных словарей литературного языка, имеют пометы областное
или местное
и примеры их употребления в литературных текстах. Например: В 4-томном академическом «Словаре русского языка» встречаются слова большУха
– старшая в доме, хозяйка, гутОрить
– разговаривать, беседовать и другие. Широко представлена диалектная лексика в «Словаре живого великорусского языка» Владимира Ивановича Даля. Она отражает русское народное миропонимание, русскую народную культуру, запечатлённые в языке. Диалектные слова различных областей
Примечание: Конспект составлен по учебнику Л. М. Рыбченковой. Общеупотребительные слова и диалектизмы. Цели урока: Фрагмент рассказа А слыхали вы, ребятки, - начал Ильюша, - что намеднись у нас на Варнавицах приключилось? Случались ли с вами казусы, когда, читая произведения русских классиков, вы не понимали, о чем они пишут? Скорее всего, это происходило не из-за вашей невнимательности к сюжету произведения, а из-за писательского слога, включающего устаревшие слова, диалектизмы. Словами подобного типа любили изъясняться В. Распутин, В. Астафьев, М. Шолохов, Н. Некрасов, Л. Толстой, А. Чехов, В. Шукшин, С. Есенин. И это только небольшая их часть. Диалектными называют слова, ареал распространения и использования которых ограничен какой-то территорией. Они широко используются в лексике сельского населения. Примеры диалектизмов в русском языке показывают, что им свойственны индивидуальные особенности, касающиеся фонетики, морфологии, лексики: 1. Фонетические диалектизмы. 2. Морфологические диалектизмы. 3. Лексические: 4. Этнографические диалектизмы. 5. Словообразовательные диалектизмы. Диалектизмы встречаются и на синтаксическом, фразеологическом уровнях. Для того чтобы узнать самобытные черты говора русского народа, нужно детальнее рассмотреть диалектизмы. Примеры диалектизмов: Из-за своей неоднородности лексические диалектизмы подразделяются на следующие типы: Например, слово "бодрый" в разных частях страны может иметь два значения. Задумываясь над предназначением диалектизмов в русском языке, можно предположить, что, несмотря на различия с общелитературными словами, они наравне с ними пополняют запасы русского литературного словофонда. Роль диалектизмов для русского языка разнообразна, но в первую очередь они важны для жителей страны. Функции диалектизмов: Некоторые выражения медленно, но верно попадают в общелитературный фонд. Они становятся известны и понятны всем. П.Г. Пустовойт, исследуя творчество Тургенева, сделал акцент на диалектизмы, примеры слов и их значение, он называет следующие функции: В.В. Виноградов на основании произведений Н.В. Гоголя выделяет следующий ряд функций: Самую полную классификацию функций разработала профессор Л.Г. Самотик. Людмила Григорьевна выделила 7 функций, за которые отвечают диалектизмы в художественном произведении: Моделирующая; Номинативная; Эмотивная; Кульминативная; Эстетическая; Фатическая; Характерологическая. Со временем популярность диалектизмов даже на устном уровне уменьшается. Поэтому литераторам и корреспондентам следует умеренно употреблять их в своих работах. Иначе будет затруднено восприятие смысла произведения. Работая над произведением, нужно продумывать уместность каждого слова. В первую очередь следует задуматься об уместности употребления диалектной лексики. Например, вместо диалектно-областного слова «костерил» лучше использовать общелитературное «ругал». Вместо «сулил» - «обещал». Главное - всегда понимать грань умеренного и уместного применения диалектных слов. Диалектизмы должны помогать восприятию произведения, а не затруднять его. Чтобы понять, как правильно пользоваться данной фигурой русского языка, можно попросить помощи у мастеров слова: А.С. Пушкина, Н.А. Некрасова, В.Г. Распутина, Н.С. Лескова. Они умело, а главное - умеренно использовали диалектизмы. Некоторые произведения И.С. Тургенева с трудом поддаются чтению. Изучая их, нужно думать не только над общим смыслом литературного наследия писательского труда, но и почти над каждым словом. Например, в рассказе «Бежин луг» мы можем встретить такое предложение: «Быстрыми шагами пошел я длинную «площадь» кустов, взобрался на холм и, вместо данной знакомой равнины ˂…˃ увидал совершенно другие, мне не известные места» У внимательного читателя возникает логичный вопрос: «Почему Иван Сергеевич заключил в скобки с виду обычное и уместное слово "площадь"?». Писатель лично отвечает на него в другом произведении «Хорь и Калиныч»: «"Площадями" называются в Орловской губернии большие сплошные массы кустов». Становится ясно, что данное слово широко распространено только в Орловской области. Поэтому его смело можно отнести в группу «диалектизмы». Примеры предложений с использованием терминов узкой стилистической направленности, использованных в речи жителей отдельных областей России, можно увидеть в повестях В.Г. Распутина. Они помогают ему показать самобытность персонажа. Кроме того, личность героя, его характер воспроизводятся именно через подобные выражения. Примеры диалектизмов из произведений Распутина: Примечательно, что значение многих диалектизмов понять без контекста невозможно. В каждой школе изучается современный
русский литературный язык. Литературным, или
«стандартным», называют язык повседневного
общения, официально-деловых документов,
школьного обучения, письменности, науки,
культуры, художественной литературы. Его
отличительная черта – нормированность, т.е.
наличие правил, соблюдение которых обязательно
для всех членов общества. Они закреплены
(кодифицированы) в грамматиках, справочниках,
школьных учебниках, словарях современного
русского языка. Однако для большой части жителей
России языком повседневного общения является
говор. Говор
, или диалект,
– самая
маленькая территориальная разновидность языка,
на которой говорят жители одной деревни или
нескольких близлежащих деревень. В говорах, как и
в литературном языке, действуют свои языковые
законы. Это значит, что каждый, говорящий на
диалекте, знает, как можно сказать в своем говоре,
а как нельзя. «У нашый дяревни так гаворють, а у
Жытицъх саусем
(совсем) другая гаворка
(говор, наречие)», – замечают в деревне Кашкурино
Смоленской области. Правда, эти законы отчетливо
не осознаются, тем более не имеют письменного
свода правил. Русским диалектам свойственна
только устная форма существования, в отличие,
например, от немецких диалектов и от
литературного языка, обладающих устной и
письменной формами бытования. Сфера применения говора гораздо уже,
чем литературного языка, который является
средством общения (коммуникации) для всех людей,
говорящих по-русски. Следует заметить, что
литературный язык постоянно воздействует на
диалекты через школу, радио, телевидение, прессу.
Это отчасти разрушает традиционный говор. В свою
очередь, диалектные нормы влияют на литературный
язык, что ведет к возникновению территориальных
разновидностей литературного языка. Широко известно противопоставление
московской и петербургской литературной нормы
(последняя сформировалась под воздействием
северо-западных говоров): например, произношение
[что], коне
[ч’н]о
в Петербурге в отличие от
московского – [што], коне
[шн]о
, твердые
губные в некоторых формах: се
[м], восе
[м]десят
и другие случаи. Кроме того, различаются
севернорусский и южнорусский варианты
литературного произношения: для первого
характерно частичное сохранение оканья
, т.е.
различение о
и а,
в безударных
слогах (например, в Архангельске, Вологде,
Владимире и др.), а для второго – произношение [g]
фрикативного (в Рязани, Тамбове, Туле и др.) в
отличие от литературного [г] взрывного. Иногда литературный язык заимствует
слова и выражения из диалектов. Это относится в
первую очередь к предметно-бытовой и
производственно-промысловой лексике: жбан –
‘род
кувшина с крышкой’, коврижка –
‘род пряника,
чаще на меду’, косовица
– ‘время, когда
косят хлеба, травы’, обечайка
– ‘боковая
стенка различных цилиндрических или конических
сосудов, барабанов, труб’. Особенно часто
литературному языку не хватает «своих» слов для
выражения чувств, т.е. экспрессивной лексики,
которая быстрее других слов «стареет», утрачивая
первоначальную выразительность. Тогда-то на
помощь приходят диалекты. Из южных диалектов в
литературный язык пришли слова валандаться
‘суетиться,
бессмысленно тратить время’, хапать
‘хватать,
жадно брать’, из северо-восточных – балагурить
‘разговаривать, шутить’, а
распространившееся в разговорно-жаргонном языке
словечко лох
по происхождению является
северо-западным. Оно имеет значение ‘разиня,
шалопай’. Надо заметить, что по своему
происхождению говоры неоднородны: одни очень
древние, а другие «помоложе». Говорами первичного
образования
называют те из них, которые
распространены на территории раннего расселения
восточнославянских племен, с VI в. до конца ХVI в.,
там, где складывался язык русской нации – в
центре Европейской части России, включая
Архангельскую область. На пространствах, куда
русские люди переселялись, как правило, после ХVI
в. из самых разных мест – северных, центральных и
южных губерний России, – возникали говоры вторичного
образования.
Здесь смешивалось население, а
значит, смешивались и те местные языки, на
которых оно говорило, в результате получалось
новое языковое единство. Так и рождались новые
говоры в Среднем и Нижнем Поволжье, на Урале,
Кубани, в Сибири и других краях России. Говоры
центра являются для них «материнскими». В настоящее время людям, говорящим
диалектно, свойственно двоякое отношение к
своему языку. Сельские жители, с одной стороны,
оценивают родной язык, сравнивая его с
окружающими говорами, а с другой – с
литературным языком. В первом случае, когда свой говор
сравнивается с языком соседей, он полагается
хорошим, правильным, красивым, а «чужой» обычно
оценивается как что-то нелепое, корявое, подчас
даже смешное. Это часто отражено в частушках: Как барановски девчонки Здесь внимание обращено на очень
распространенное в русских говорах явление –
«цоканье», суть которого заключается в том, что
на месте ч
деревенские жители ряда мест
произносят ц
.
С высмеиванием речевых
особенностей соседей связано и большое число
присловий. Куриса на улисе яйсо снесла
– одна
из дразнилок подобного рода. И это не
преувеличение, не выдумки. В данном случае
обыгрывается еще одна диалектная черта:
произношение звука [c] на месте [ц], – присущая
некоторым говорам Орловской, Курской,
Тамбовской, Белгородской, Брянской областей. В
русском языке звук [ц] (аффриката) состоит из двух
элементов: [т+с] = [тс], если в говоре утрачивается
первый элемент – [т], – на месте [ц] появляется [с]. Особенности произношения соседей
подчас закрепляются в прозвищах. В деревне
Поповка Тамбовской области нам довелось
услышать высказывание: «Да мы их зовем
щемяки
,
они на щ
говорят
: щищас
(сейчас) приду»
.
Деревенские жители чутко улавливают отличия
одного говора от другого. «В Орловке казаки
больше шепелявили
. Поговорка
(“говор,
произношение”) у их друга. У забайкальских
казаков тоже интересные
поговорки»
, –
записали диалектологи мнение уроженцев с.
Албазино Сковородинского района Амурской
области о языке казаков. Но вот при сравнении с литературным
языком уже свой говор оценивается как плохой,
«серый», неправильный, а литературный язык – как
хороший, которому следует подражать. Сходные наблюдения о диалектах
находим в книге М.В. Панова «История русского
литературного произношения XVIII–ХХ вв.»: «Те, кто
говорят диалектно, стали стыдиться своей речи. И
раньше, бывало, стыдились, если попадали в
городскую, недиалектную среду. Сейчас и в своей
семье старшие слышат от младших, что они, старшие,
говорят “неправильно”, “некультурно”. Голос
лингвистов, советующих сохранять уважение к
диалекту и использовать местную речь в семье,
среди односельчан (а в иных условиях
пользоваться речью, которой учит школа), – этот
голос не был услышан. Да и звучал он тихо, не
широковещательно». Уважительное отношение к
литературному языку закономерно и вполне
понятно: тем самым осознается и подчеркивается
его ценность и значимость для всего общества.
Однако пренебрежительное отношение к
собственному говору и к говорам вообще как к речи
«отсталой» безнравственно и несправедливо.
Говоры возникли в процессе исторического
развития народа, и в основе всякого
литературного языка лежит диалект. Вероятно,
если бы не Москва стала столицей Русского
государства, наш литературный язык тоже был бы
иной. Поэтому все диалекты с лингвистической
точки зрения равноценны. Стоит обратить внимание на тот факт,
что во многих странах Западной Европы с
уважением и заботой относятся к изучению местных
говоров: в ряде французских провинций родной
диалект преподают на факультативных занятиях в
школе и отметка за него ставится в аттестат. В
Германии вообще принято литературно-диалектное
двуязычие. Похожая ситуация наблюдалась и в
России ХIХ в.: образованные люди, приезжая из
деревни в столицы, говорили на литературном
языке, а дома, в своих поместьях, при общении с
крестьянами и соседями пользовались местным
диалектом. Причины современного
пренебрежительного отношения к диалектам
следует искать в нашем прошлом, в идеологии
тоталитарного государства. В пору
преобразований в сельском хозяйстве (период
коллективизации) все проявления материальной и
духовной жизни старой русской деревни
объявлялись пережитками прошлого. Выселялись из
родных мест целые семьи, их объявляли кулаками,
поток трудолюбивых и хозяйственных крестьян
устремился из Центральной России в Сибирь и
Забайкалье, многие из них погибли. Для самих
крестьян деревня превратилась в место, откуда
надо было бежать, чтобы спастись, забыть все, что
с ней связано, в том числе и язык. В результате во
многом была утрачена традиционная культура
крестьянства. Это коснулось и языка.
Прогнозировалось, даже учеными-лингвистами,
быстрое исчезновение народных говоров. Целое
поколение уроженцев деревни, сознательно
отказываясь от родного говора, не сумело по
многим причинам воспринять новую для себя
языковую систему – литературный язык, овладеть
им. Это привело к упадку языковой культуры в
стране. Языковое сознание является частью
культурного самосознания,
и если мы хотим
возродить культуру, способствовать ее расцвету,
то начинать это надо с языка. «Между
самосознанием элементов языка и других
элементов культуры нет четко выраженной
границы… в переломные исторические эпохи родной
язык становится символом национального
самосознания», – пишет московский лингвист
С.Е. Никитина, исследовавшая народную картину
мира. Именно поэтому нынешний момент
благоприятен для изменения отношения к
диалектам в обществе, для пробуждения интереса к
родному языку во всех его проявлениях. В
последние десятилетия сбором и описанием
говоров занимаются научно-исследовательские
институты Российской академии наук, многие
университеты России, ими издаются различного
рода диалектные словари. Подобная
собирательская деятельность, в которой
принимают участие и студенты гуманитарных
факультетов, важна не только для лингвистики, но
и для изучения культуры и истории народа, и,
несомненно, для воспитания молодежи. Дело в том,
что, исследуя говоры, мы познаем новый
удивительный мир – мир народных традиционных
представлений о жизни, часто очень отличающихся
от современных. Недаром Н.В. Гоголь в «Мертвых
душах» замечает: «И всякий народ… своеобразно
отличился своим собственным словом, которым…
отражает часть собственного своего характера”. Какова же судьба диалектов в нынешнее
время? Сохранились ли они или же местные говоры –
редкие экзотизмы, за которыми надо ехать далеко в
глубинку? Оказывается, сохранились, несмотря на
всеобщую грамотность, влияние телевидения,
радио, многочисленных газет и журналов. И
сохранились не только в труднодоступных местах,
но и в районах, близких к столицам и большим
городам. Конечно, на диалекте говорят люди
старшего и среднего поколения да маленькие дети,
если их воспитывают деревенские бабушки и
дедушки. Они-то, старожилы, и являются
хранителями местного языка, тем необходимым
источником информации, который ищут
диалектологи. В речи молодежи, уезжающей из
деревни, сохраняются лишь отдельные диалектные
черты, но есть ведь и такие, кто остается дома
навсегда. Они тоже пользуются, живя в деревне,
народно-разговорной речью. Хотя диалекты в
значительной степени разрушаются,
прогнозировать их скорое исчезновение нельзя.
Знакомясь с народно-разговорной речью, мы
получаем сведения о названиях предметов быта,
значениях диалектных слов, понятий, которые не
встречаются в городе. Но не только это. В говорах
отражены вековые традиции ведения хозяйства,
особенности семейного уклада, старинные обряды,
обычаи, народный календарь и многое другое.
Поэтому так важно записывать речь сельских
жителей для дальнейшего изучения. В каждом
говоре есть множество выразительных, ярких
словесных образов, фразеологизмов, поговорок,
загадок: Ласково слово не трудно, да споро
(выгодно,
успешно, полезно); Вранье не споро: попутает
скоро; Худое молчание лучше доброго ворчания; Не
гляжу, так не вижу, не хочу, так не слышу;
а вот
загадки: Что слаще всего и горче всего?
(Слово);
У двух матерей по пяти сыновей, все в одно имя
(пальцы); Одного не знаю, другого не вижу,
третьего не помню
(смерть, возраст и рождение). Диалектные слова нередки в
художественной литературе. Обычно их используют
те писатели, которые сами родом из деревни, или же
те, кто хорошо знаком с народной речью:
А.С. Пушкин, Л.Н. Толстой, С.Т. Аксаков И.С.
Тургенев, Н.С. Лесков, Н.А. Некрасов, И.А.
Бунин, С.А. Есенин, Н.А. Клюев, М.М. Пришвин,
С.Г. Писахов, Ф.А. Абрамов, В.П. Астафьев,
А.И. Солженицын, В.И. Белов, Е.И. Носов,
Б.А. Можаев, В.Г. Распутин и многие другие. Для современного городского школьника
совершенно загадочно звучат строки С.Есенина из
стихотворения “В хате”, которое приводится во
многих учебных пособиях. Рассмотрим его и мы. Пахнет рыхлыми драчонами,
Вьется сажа над заслонкою,
Мать с ухватами
не сладится, Квохчут куры беспокойные А в окне на сени скатые,
С.А. Есенин, по свидетельству
современников, очень любил читать это
стихотворение в 1915–1916 гг. перед публикой.
Литературовед В.Чернявский вспоминает: «…Ему
пришлось разъяснять свой словарь, – вокруг были
“иностранцы”, – и ни “паз”, ни “дежка”, ни
“улогий”, ни “скатый” не были им понятны». Поэт
– уроженец села Константиново Рязанской
губернии – часто употреблял в произведениях
свои, рязанские слова и формы, непонятные жителям
города, тем, кто знаком только с литературным
языком. Их-то Чернявский называет
«иностранцами». К иностранцам относится
большинство из нас. Поэтому поясним значения
выделенных слов. Непонятными в тексте
стихотворения выступают не только рязанские
слова, т.е. непосредственно диалектизмы, но и
такие выражения, которые характеризуют быт любой
деревни (хомут, соха, печурка, заслонка). Драчона (дрочёна)
– так
называется толстый блин, чаще из пшеничной муки,
смазанный сверху яйцом, или же картофельные
оладьи. Именно эти значения самые
распространенные в деревнях Рязанской области. В
других русских говорах приведенное слово может
обозначать совсем иное кушанье. Дежка
– слово очень широко
распространено в южном наречии. Эту деревянную
кадку изготовляли бондари, в хозяйстве дежек
было несколько, их использовали и для засолки
огурцов, грибов, и для хранения воды, кваса, и для
приготовления теста. Как видим, в этой дежке
налит квас. Когда на уроке спрашиваешь школьников:
«Как вы думаете: что означает слово печурки
?»
– в ответ слышишь: «Маленькие печки». – «А почему
же их несколько и они точеные?» Печурка
–
небольшая выемка в наружной или боковой стенке
печи для сушки и хранения мелких предметов. Попелица
– образовано от
диалектного слова попел
– пепел. Ухват
– приспособление, при
помощи которого вынимают горшки из печи (см.
рисунок), представляет собой металлическую
изогнутую пластину – рогатку, крепящуюся к ручке
– длинной деревянной палке. Слово хотя и
обозначает предмет крестьянского быта, но входит
в литературный язык, а потому в словарях дается
без пометы обл. (областное) или диал. (диалектное). Махотка
– глиняный горшок. Низко, крадется
– эти слова
приведены с диалектным ударением. Итак, диалектное слово,
словосочетание, конструкция, включенные в
художественное произведение для передачи
местного колорита при описании деревенской
жизни, для создания речевой характеристики
персонажей, называется диалектизмом.
Диалектизмы воспринимаются нами как
нечто, находящееся вне литературного языка, не
соответствующее его нормам. Диалектизмы бывают
разные в зависимости от того, какую черту они
отражают. Местные слова, которые неизвестны
литературному языку, называются лексическими
диалектизмами.
К ним относятся слова дежка,
махотка, дрaчена, попелица.
Если они
приведены в словарях, то с пометой областное
(обл.).
В нашем примере фигурирует слово печурка,
которое в литературном языке обозначает
небольшую печку, а в говоре имеет совсем другое
значение (см. выше). Это семантический
(смысловой) диалектизм
(от греч. semanticos
–
обозначающий), т.е. слово известно литературному
языку, но значение у него иное. Еще раз обратим внимание на тот факт,
что многие лексические и семантические
диалектизмы можно найти в толковых словарях
литературного языка с пометой обл. (областное).
Почему же они включены в словари? Потому что
нередко употребляются в художественной
литературе, в газетах, журналах, в разговорной
речи, если дело касается деревенских проблем. Часто писателям важно показать не
только то, что говорит герой, но и то, как он это
говорит. С этой целью и вводятся в речь
персонажей диалектные формы. Мимо них пройти
невозможно. Например, И.А. Бунин – уроженец
Орловщины, блестяще знавший говор родных мест, –
пишет в рассказе «Сказки»: «Этот Ваня с печи,
значит, слезая,
малахай
на себя надевая,
кушачкём
подпоясывается, кладе
за
пазуху краюшечкю
и отправляется на этот
самый караул» (выделено нами. – И.Б., О.К.
). Кушачкём,
краюшечкю
– передают особенности
произношения орловских крестьян. Подобные диалектизмы называются фонетическими.
В приведенных словах звук [к] смягчается под
влиянием соседнего мягкого звука [ч’] –
уподобляется предшествующему звуку по признаку
мягкости. Это явление носит название ассимиляции
(от лат. assimilatio
– уподобление). К фонетическим диалектизмам, а точнее,
акцентологическим, передающим диалектное
ударение, можно отнести формы низко, крадется
из стихотворения Есенина. Есть в бунинском тексте и грамматические
диалектизмы,
которые отражают морфологические
особенности говора. К ним относятся слова кладе,
слезая, надевая.
В этих глаголах произошло
отпадение конечного т
в 3-м лице
единственного числа с последующим переходом
заударного в – вместо слезает – слезая,
вместо надевает – надевая.
Грамматические диалектизмы часто
приводятся в речи героев, так как они не
затрудняют понимание текста и в то же время
придают ему яркую диалектную окраску. Приведем
еще один интересный пример. В севернорусских
говорах сохраняется давнопрошедшее время –
плюсквамперфект: это время указывает на
действие, которое происходило в прошлом до
какого-то другого определенного действия. Вот
отрывок из рассказа Б.В. Шергина: «Было
купил
мне татко о празднике шелковый халат. Я
не поспела поблагодарить, в часовню обновкой
хвастать побежала. Татко и обиделся». Татко
–
отец в поморских говорах. Было купил
и
есть давнопрошедшее время. Сначала отец купил
халат (предварительное прошедшее), а потом дочь
не успела его поблагодарить (прошедшее время) за
обнову. Еще один вид диалектизмов – словообразовательные
диалектизмы
. Н.А. Некрасов в поэме «Крестьянские
дети» пишет: Грибная пора отойти не успела, Здесь несколько диалектных слов. Оскома,
соответствующая литературной форме оскомина
,
и черница,
т.е. черника
. Оба слова
имеют одинаковые с литературными словами корни,
но разные суффиксы. Естественно, что диалектные слова,
словосочетания, синтаксические конструкции
выходят за пределы нормы литературного языка и
поэтому имеют яркую стилистическую окраску. Но
язык художественной литературы, являясь особым
феноменом, включает в себя все существующее
языковое многообразие. Главное же в том, чтобы
подобное включение было мотивированным,
оправданным художественными задачами.
Несомненно, что само слово, пришедшее из говора,
должно стать понятным читателю. С этой целью одни
писатели объясняют диалектизмы непосредственно
в тексте, другие дают сноску. К таким авторам
относятся И.С. Тургенев, М.М. Пришвин,
Ф.А. Абрамов. В одном из рассказов «Записок
охотника» И.Тургенев замечает: «Мы поехали в лес,
или, как у нас говорят, в “заказ”». Ф.Абрамов в романе «Пряслины» часто в
сносках толкует значение местных слов: «Сеструха
Марфа Павловна пригрела, и слава Богу», – а в
сноске указано: сеструха
– двоюродная
сестра. В повести «Кладовая солнца» М.Пришвин
неоднократно употребляет диалектное слово елань:
«А между тем тут-то вот именно, на этой полянке,
вовсе прекращалось сплетение растений, тут была
елань, то же самое, что зимой в пруду прорубь. В
обыкновенной елани всегда бывает видна хоть
чуть-чуть водица, прикрытая большими, белыми,
прекрасными купавами, водяными лилиями. Вот за то
эта елань и называлась Слепою, что по виду ее было
невозможно узнать». Мало того, что из текста нам
становится ясно значение диалектного слова,
автор при первом его упоминании дает
сноску-объяснение: «Елань – топкое место в
болоте, все равно что прорубь на льду». Так, в повести писателя-сибиряка
В.Распутина «Живи и помни» неоднократно
встречается то же самое слово елань,
что и
у Пришвина, но дается оно без всяких разъяснений,
и можно лишь догадываться о его значении:
«Гуськов вышел в поля и повернул вправо, на
дальние елани, ему предстояло провести там весь
день». Скорее всего елань
в данном случае
означает «поле» или же «луг». А вот другие
примеры из этого же произведения: «Снег в
холодном еловом лесу почти и не таял, солнце
здесь и на открытых местах было слабей, чем на
еланях, на полянах лежали четкие, как вытиснутые,
раскрытые тени деревьев». «Весь день он бродил по
еланям, то выходя на открытые места, то прячась в
лесу; порой ему до страсти, до злого нетерпения
хотелось увидеть людей и чтобы его увидели тоже». Если мы теперь обратимся к
многотомному «Словарю русских народных
говоров», который издается Институтом
лингвистических исследований Российской
академии наук в Санкт-Петербурге и включает
диалектные слова, собранные по всему
пространству России, то окажется, что елань
имеет
десять значений, причем даже на близких
территориях они разнятся. В одних только
сибирских говорах елань
может означать: 1)
ровное открытое пространство; 2) луг, луговая
равнина; 3) место, удобное для пастбищ; 5) полевая
равнина, поле, пашня; 6) поляна в лесу и др.
Согласитесь, трудно, не будучи уроженцем тех
мест, про которые пишет Валентин Распутин, с
уверенностью сказать, какое же значение
свойственно слову елань
в приводимых
отрывках. Особенно часто прибегают к разного
рода диалектизмам писатели, стилизующие
народную речь, пишущие в форме сказа:
Н.С. Лесков, П.П. Бажов, С.Г. Писахов,
Б.В. Шергин, В.И. Белов. Вот отрывок из сказки
С.Г. Писахова «Северно сияние»: «Летом у нас
круглы сутки светло, мы и не спим. День работам, а
ночь гулям да с оленями вперегонки бегам. А с
осени к зиме готовимся. Северно сияние сушим». Как видим, Писахов передает очень
яркую черту северных говоров – выпадение j и
последующее стяжение гласных звуков в
окончаниях глаголов и прилагательных: северно
из северное, круглы
из круглые, работам
из работаем, гулям
из гуляем, бегам
из бегаем. Рассказчик в подобного рода
произведениях – чаще всего балагур, который
смотрит на мир с иронией и оптимизмом. У него в
запасе масса историй и прибауток на все случаи
жизни. К таким героям относится рассказчик из
замечательного произведения В.И. Белова
«Бухтины вологодские»: «Хорошо жить, пока ты
Кузька. Только станешь Кузьма Иванович – сразу и
кидает в задумчивость. От этой задумчивости
приходит затмение жизни. Тут уж опять без бухтины
не проживешь. Бухтина душу без вина веселит,
сердце примолаживает. Мозгам дает просветление и
новый ход. С бухтиной и желудок лучше себя
чувствует. Бухтинка иная и маленькая, да
удаленькая…». В вологодских говорах бухтина
означает ‘вымысел, нелепость’, есть даже
фразеологизм бухтины гнуть
‘заниматься
пустословием, говорить нелепости’. Сказовая
форма дает возможность взглянуть на мир иначе,
понять главное в человеке и жизни, посмеяться над
самим собой, поддержать других веселой шуткой. Писатели тонко чувствуют яркость и
самобытность народной речи, из которой они
черпают образность и вдохновение. Так,
Б.В. Шергин в очерке «Двинская земля» пишет об
одном поморском сказителе: «Я охоч был слушать
Пафнутия Осиповича и складное, красовитое его
слово нескладно потом пересказывал». В художественной речи диалектизмы выполняют важные стилистические функции: помогают передать местный колорит, особенности речи героев, наконец, диалектная лексика может быть источником речевой экспрессии. Использование диалектизмов в русской художественной литературе имеет свою историю. Поэтика XVIII в. допускала диалектную лексику только в низкие жанры, главным образом в комедии; диалектизмы были отличительной особенностью нелитературной, преимущественно крестьянской речи персонажей. При этом часто в речи одного героя смешивались диалектные черты различных говоров. Писатели-сентименталисты, предубежденные против грубого, «мужицкого» языка, ограждали свой слог от диалектной лексики. Интерес к диалектизмам был вызван стремлением писателей-реа- листов правдиво отразить жизнь народа, передать «простонародный» колорит. К диалектным источникам обращались И. А. Крылов, А. С. Пушкин, Н. В. Гоголь, Н. А. Некрасов, И. С. Тургенев, Л. Н. Толстой и др. У Тургенева, например, часто встречаются слова из орловского и тульского говоров (большак
, гуторить, понева, зелье, волна, лекарка, бучило
и др.). Писатели XIX в. использовали диалектизмы, которые отвечали их эстетическим установкам. Это не значит, что в литературный язык допускались лишь какие-то опоэтизированные диалектные слова. Стилистически могло быть оправдано и обращение к сниженной диалектной лексике. Например: Как нарочно, мужички встречались все обтерханные
(Т.) - здесь диалектизм с отрицательной эмоциональноэкспрессивной окраской в контексте сочетается с другой сниженной лексикой (ракиты стояли, как нищие в лохмотьях; крестьяне ехали на плохих клячонках).
Современные писатели также используют диалектизмы при описании деревенского быта, пейзажа, при передаче склада речи персонажей. Умело введенные диалектные слова являются благодарным средством речевой экспрессии. Следует различать, с одной стороны, «цитатное» употребление диалектизмов, когда они присутствуют в контексте как иностилевой элемент, и, с другой стороны, использование их на равных правах с лексикой литературного языка, с которой диалектизмы стилистически должны слиться. При «цитатном» употреблении диалектизмов важно соблюдать чувство меры, помнить о том, что язык произведения должен быть понятен читателю. Например: Все вечера, а то и ночи сидят
[ребята] у огончиков, говоря по-местному, да пекут опалихи, то есть картошку
(Абр.) - такое употребление диалектизмов стилистически оправдано. При оценке эстетического значения диалектной лексики следует исходить из ее внутренней мотивированности и органичности в контексте. Само по себе присутствие диалектизмов еще не может свидетельствовать о реалистическом отражении местного колорита. Как справедливо подчеркивал А. М. Горький, «быт нужно в фундамент укладывать, а не на фасад налеплять. Местный колорит - не в употреблении словечек: тайга, заимка, шаньга
- он
должен из нутра выпирать» . Более сложной проблемой является использование диалектизмов наравне с литературной лексикой как стилистически однозначных речевых средств. В этом случае увлечение диалектизмами может привести к засорению языка произведения. Например: Все вабит, привораживает; Плавал одаль белозор; Склон с прикрутицей муравится
- такое введение диалектизмов затемняет смысл . При определении эстетической ценности диалектизмов в художественной речи следует учитывать, какие слова выбирает автор. Исходя из требования доступности, понятности текста, обычно отмечают как доказательство мастерства писателя употребление таких диалектизмов, которые не требуют дополнительных разъяснений и понятны в контексте. Поэтому часто писатели условно отражают особенности местного говора, используя несколько характерных диалектных слов. В результате такого подхода нередко диалектизмы, получившие распространение в художественной литературе, становятся «общерусскими», утратив связь с конкретным народным говором. Обращение писателей к диалектизмам этого круга уже не воспринимается современным читателем как выражение индивидуальной авторской манеры, оно становится своего рода литературным штампом. Писатели должны выходить за рамки «междиалектной» лексики и стремиться к нестандартному использованию диалектизмов. Примером творческого решения этой задачи может быть проза В. М. Шукшина. В его произведениях нет непонятных диалектных слов, но речь героев всегда самобытна, народна. Например, яркая экспрессия отличает диалектизмы в рассказе «Как помирал старик»: Егор встал на припечек, подсунул руки под старика. сварю бульону? Он ить скусный свеженькой-то... А? <...> Характерные для нашей исторической эпохи процессы все большего распространения литературного языка и отмирания диалектов проявляются в сокращении лексических диалектизмов в художественной речи.
Диалектизмы и слова литературного языка
Как диалектизмы становятся общеупотребительными словами
Диалектизмы в различных словарях
Конспект урока в 6 классе
(Нажмите на плюсик, чтобы прочитать текст.)
- На плотине-то? - спросил Федя.
- Да, да, на плотине, на прорванной. Вот уж нечистое место, так нечистое, и глухое такое. Кругом все такие буераки, овраги, а в оврагах все казюли водятся.
- Ну, что такое случилось? сказывай…
— проблемная ситуация: понятен ли текст? Какие слова непонятны? Что это за слова? (Выход на толкование терминов общеупотребительные и ограниченные в употреблении слова
; запись темы урока; разграничение того, что известно, и того, что необходимо узнать; мотивация учебной деятельности).
— постановка цели урока: изучить диалектизмы, определить, для чего они используются в художественном тексте.
Упражнение 167 устно (сделать вывод о том, как можно в самом тексте дать значение диалектизма).
Упражнение 168 письменно (с морфемным разбором); вывод о том, какие признаки были положены в основу данных в упражнении слов в разных говорах, о меткости и образности народного языка.
Ответы учащихся; беседа по вопросам после текста. Вывод о целях использования диалектизмов в тексте.Почему значения некоторых диалектных слов можно понять без специальных объяснений и без словарей?Какое из диалектных слов соотносится с общеупотребительным разговорным глаголом стряпать
— готовить еду?Какое из диалектных слов можно заменить общеупотребительным синонимом смотрины
– старинный обряд знакомства жениха и его родственников с невестой? Укажите, к каким еще диалектны словам можно подобрать общеупотребительные синонимы.Определите, в каком значении употребляется в тексте слово красна.
Разбор домашнего задания: §21, упражнение 170. Прочитать фрагмент рассказа А. Астафьева и найти в нём диалектизмы. Списать последний абзац, вставляя пропущенные буквы и расставляя недостающие знаки препинания.Диалектизмы: что это и сколько видов существует
Виды диалектизмов как отдельные черты самобытного русского народа
Лексические диалектизмы как отдельная группа
Роль диалектизмов
Изучение функций диалектизмов исследователями
Литература и диалектизмы: чем грозит злоупотребление?
Диалектизмы. Примеры неуместного использования
Использование диалектизмов в художественной литературе: И.С. Тургенев и В.Г. Распутин
Различие и взаимодействие
Хорошо или плохо?
Говорят на букву ц:
«Дайте мыльце, полотенце
И цюлоцки на пеце
!».Судьба диалектов
Диалектизмы в художественной
литературе
У порога в дежке
квас,
Над печурками
точеными
Тараканы лезут в паз.
В печке нитки попелиц,
А на лавке за солонкою –
Шелуха сырых яиц.
Нагибается низко
,
Старый кот к махотке
кра
дется
На парное молоко,
Над оглоблями сохи,
На дворе обедню стройную
Запевают петухи.
От пугливой шумоты,
Из углов щенки кудлатые
Заползают в хомуты.
Слова оглобли
‘элемент упряжи’,
как и соха
‘примитивное
сельскохозяйственное орудие’, входят в
литературный язык, их мы найдем в любом толковом
словаре. Просто они не на слуху, потому что обычно
связаны со старой, ушедшей в прошлое деревней,
традиционным крестьянским хозяйством. А вот что
касается слов скатые
(вероятно, покатые) и
шумота
(шум), то сведений о них нет в
диалектных словарях. И диалектологи без
специальных исследований не могут сказать, есть
ли в рязанских говорах такие слова или же они
изобретения самого поэта, т.е. писательские
окказионализмы.
Разновидностью лексических диалектизмов являются
этнографические диалектизмы.
Они
обозначают названия предметов, кушаний, одежды,
свойственные только жителям определенной
местности, – иными словами, это диалектное
название местной вещи. «Бабы в клетчатых паневах
швыряли щепками в недогадливых или слишком
усердных собак», – пишет И.С. Тургенев. Панёва
(понёва)
– вид женской одежды типа юбки,
характерный для крестьянок с юга России, носят ее
и на Украине, и в Белоруссии. Панёвы в зависимости
от местности различаются своим материалом и
расцветкой. Вот еще один пример этнографизма из
рассказа В.Г. Распутина «Уроки французского»:
«Я еще раньше заметил, с каким любопытством
поглядывает Лидия Михайловна на мою обутку. Из
всего класса в чирках ходил только я». В
сибирских говорах слово чирки
означает
кожаную легкую обувь, обычно без голенищ, с
опушкой и завязками.Разновидности диалектизмов
Гляди – уж чернехоньки губы у всех,
Набили оскому: черница
поспела!
А там и малина, брусника, орех!Установить значение слова...
