Осенью 1929 года в газетах США стали появляться тревожные сообщения о
резком свертывании производства, погашенных доменных печах и мартенах, о
сотнях тысяч людей, лишившихся работы. Экономический кризис, начавшийся в
Соединенных Штатах, вскоре перекинулся в Англию, Германию, Францию, Японию
и в другие капиталистические страны.
В этих условиях значительно усилились противоречия между
империалистическими державами на Дальнем Востоке и в бассейне Тихого
океана. Здесь особенно остро проходила борьба за рынки сбыта, источники
сырья и сферы влияния...
Еще в разгар гражданской войны В.И.Ленин предсказывал: "Все державы
находятся в таком состоянии, когда они готовят новую империалистическую
войну... Не сегодня-завтра Америка и Япония бросятся друг на друга; Англия
захватила столько колоний после победы над Германией, что никогда другие
империалистические державы с этим не помирятся"*.
* В.И.Ленин. Полн. собр. соч., т. 40, стр. 92.
Империалистические круги Японии давно мечтали о территориальных
захватах и экономической экспансии. В стране все чаще раздавались призывы к
завоеванию мирового господства. Вот что писал в 1927 году председатель
кабинета министров в Японии генерал Танака в своем меморандуме императору:
"Для того чтобы завоевать Китай, мы должны сначала завоевать Маньчжурию и
Монголию. Для того чтобы завоевать мир, мы должны сначала завоевать
государства "не возражали против роста нашего влияния в Маньчжурии и
Монголии, при условии, если мы сможем защищать интересы международной
торговли и международных инвестиций. Это мне лично заявили политические
вожди Англии, Франции и Италии".
Настойчивое стремление Японии к безраздельному владычеству в Китае и
других странах Восточной и Юго-Восточной Азии вызвало серьезное
беспокойство основных капиталистических стран, и прежде всего США и Англии.
Однако их правящие круги готовы были удовлетворить растущие аппетиты
японских империалистов за счет Китая и Советского Союза.
Англо-американские реакционные политические деятели стали
предпринимать упорные попытки удержать Японию от агрессии в южном
направлении и направить ее устремления на север. Столкнув Японию с
Советским Союзом, они надеялись тем самым ослабить оба государства и
Политика "умиротворения" агрессора, проводимая США и Англией на
Дальнем Востоке, позволила империалистической Японии подготовиться и
осуществить в 1931 году захват Маньчжурии, создав здесь плацдарм для
дальнейшего наступления на Китай, МНР и Советский Союз.
В непосредственной близости от границ этих государств японцы стали
возводить укрепленные районы, строить аэродромы и военные городки,
сосредоточивать войска.
Почти сразу же после оккупации Маньчжурии на границах Монгольской
Народной Республики стали появляться солдаты с кокардой "восходящего
солнца" на околышах фуражек. Встречались здесь также различные
"путешественники" и изыскатели в штатском с военной выправкой. Где
исподтишка, а иногда и в открытую они занимались топографическими и
геодезическими съемками местности.
Затем на границах Монгольской Народной Республики начались различные
вооруженные провокации. Так японские империалисты откровенно стали
осуществлять свои агрессивные замыслы.
Для маскировки разбойничьих планов японская военщина выдвинула идею
создания "Великой Монголии", в которой под эгидой Страны Восходящего Солнца
объединялись бы все монгольские племена от Тибета до Байкала и от Синьцзяна
до Хингана. В реализации этого плана они в свое время делали ставку на
белогвардейского атамана Семенова.
Тогда авантюра потерпела полный крах. Монгольские феодалы во главе с
богдо-гэгэном (глава ламаистской церкви), исходя из своих интересов,
предпочли сговориться с китайскими милитаристами. В конце 1919 года, под
предлогом защиты Монголии от революционного влияния России, в страну были
введены войска китайского генерала Сюй Шу-чжена. Он ультимативно потребовал
от правительства богдо-гэгэна "добровольного" отказа от автономии страны.
Монголия стала провинцией Китая.
Положение народа стало еще более тяжелым. Росло недовольство и среди
отдельных групп феодалов и духовенства, права и привилегии которых были
сильно урезаны оккупантами.
"Монголия была отдана в рабство, - пишет об этом периоде один из
основателей МНР X.Чойбалсан, - повсеместно, в городе и худоне (районе. -
М.Н.), в каждой местности и в каждой юрте все мужчины и женщины стали
говорить об этом и горевать по этому поводу. Все стали волноваться и
изыскивать способы восстановления национальной независимости. Они с
отвращением стали смотреть на лам и светских феодалов, перед которыми ранее
преклонялись".
В октябре 1920 года в Монголии объявился новый японский ставленник -
прибалтийский барон Унгерн. Он демагогически заявил о своем стремлении
"освободить монгольский народ от ига китайских империалистов, восстановить
автономию, возвеличить ламаистскую религию". Вначале авантюриста поддержали
феодалы и часть обманутых аратов, ненавидевшие иноземных притеснителей. В
феврале 1921 года барон взял столицу Монголии город Ургу и восстановил
власть богдо-гэгэна. Китайские оккупанты были изгнаны. При поддержке
японской военщины Унгерн стал готовить поход против Советской России.
Однако он быстро разоблачил себя в глазах монгольского народа как японский
Борьбу аратов против хозяйничанья в стране унгерновцев возглавила
Народная партия, созданная национальным героем Монголии Д.Сухэ-Батором и
его соратником X.Чойбалсаном на основе революционных кружков, возникших под
влиянием Великой Октябрьской социалистической революции. Еще летом 1920
года монгольские революционеры послали в Москву делегацию, которая
встречалась с В.И.Лениным. Анализируя военное положение Монголии, игравшей
роль буфера между двумя борющимися мирами, Владимир Ильич говорил
делегатам: "...единственным правильным путем для всякого трудящегося этой
страны является борьба за государственную и хозяйственную независимость.
Эту борьбу, - продолжал Ленин, - разрозненно вести нельзя, нужна
объединенная организация сил, организация политическая и государственная".
Монгольские делегаты представляли себе будущую борьбу только как
уничтожение гаминов (так монголы называли военных китайцев). Владимир Ильич
обстоятельно разъяснял: "Не гаминов вообще вы должны уничтожать, не с
гаминами-китайцами вы, вообще, должны бороться, а с продажными китайскими
военными и гражданскими политиками, с купцами и ростовщиками... Китайские
же крестьяне и рабочие должны быть вашими союзниками... Ваше
непосредственное обращение к этим подневольным массам, одетым в солдатские
шинели, будет ими понято, как проявление подлинной дружбы и братства, и при
правильном ведении этого дела не врагов вы будете иметь в их лице, а
союзников в борьбе с общим врагом - китайскими и японскими империалистами".
Под руководством Сухэ-Батора и Чойбалсана в Монголии начинают
создаваться первые партизанские отряды для борьбы с белогвардейскими
бандами Унгерна, китайскими милитаристами и их прислужниками-феодалами.
Монгольской народной партии. Была объявлена ее программа, избран
Центральный Комитет, принято решение об объединении партизанских отрядов в
Народную армию для вооруженной борьбы против вторгшихся в страну иноземных
захватчиков. Главнокомандующим Народной армией был назначен Сухэ-Батор, а
его заместителем - X.Чойбалсан.
партии, трудящихся-аратов и партизанских отрядов в Троицкосавске было
создано Временное народное правительство, в составе семи человек. В решении
совещания указывалось: "Целью вооруженного восстания народа является,
во-первых, освобождение родины от ига китайских милитаристов и очищение ее
от других захватчиков, вторгшихся на ее территорию, во-вторых, создание
правительства, способного защищать интересы и развивать культуру
монгольского народа".
командованием Сухэ-Батора выбил китайских оккупантов из города Маймачен
(теперь Алтан-Булак). Эта дата считается в Монгольской Народной Республике
днем основания Народно-революционной армии.
Однако сил для борьбы с белогвардейцами у Народно-революционной армии
было еще недостаточно. Поэтому Временное народное правительство Монголии 10
апреля 1921 года обратилось к братскому советскому народу с просьбой об
оказании военной помощи в борьбе против Унгерна.
Радостно приветствовали араты советские войска, вступавшие на землю
Монголии для совместной борьбы против общего врага. С каждым днем росли
силы Народной армии, со всех сторон стекались в нее труженики-скотоводы.
В июне 1921 года в районе Троицкосавска произошел упорный трехдневный
бой между советско-монгольскими войсками и бандами барона Унгерна. Первый
удар врага приняли отряды Народной армии. На помощь им пришли воины 35-й
Сибирской стрелковой дивизии во главе с К.А.Нейманом и 35-го отдельного
кавалерийского полка под командованием К.К.Рокоссовского. Сражаясь плечом к
плечу, красноармейцы и цирики разбили противника. Раненый Унгерн бежал с
поля боя с жалкими остатками своего воинства.
Стремительно продвигаясь вперед, части Красной Армии и монгольской
Монголии Ургу (ныне Улан-Батор).
этот же день Сухэ-Батор от имени правительства на центральной площади
столицы провозгласил независимость Монголии. Эта дата с тех пор ежегодно
торжественно отмечается как день победы народной революции, как великий
национальный праздник монгольского народа.
В конце июля Унгерн, пополнив с помощью местных феодалов свои
поредевшие банды, решает вторично напасть на Советскую Россию. Однако и на
этот раз, совместными усилиями советско-монгольских войск основные силы
унгерновцев были разбиты. Сам Унгерн был в августе 1921 года с помощью
монгольских партизан захвачен в плен разведчиками 35-го кавалерийского
Однако бои с отдельными бандами все еще продолжались. В сентябре 1921
года сводный советско-монгольский отряд под командованием сибирского
партизана К.К.Байкалова и Хас-Батора численностью около трехсот человек в
районе озера Толбо-Нур был окружен тремя с половиной тысячами
белогвардейцев генерала Бакича. Сорок четыре дня красноармейцы и цирики
мужественно отбивали атаки врага. В конце концов их выручил 185-й
стрелковый полк Красной Армии.
Перед аратами стояло много сложных задач. Еще бродили по стране банды
белогвардейцев, кое-где поднимали голову реакционеры-феодалы. Немало было и
экономических трудностей.
Учитывая важность в этих условиях братского содружества двух народов,
поздней осенью 1921 года в Москву была направлена монгольская делегация. В
ее состав входил и главнокомандующий Народно-революционной армией, вождь
В.И.Лениным. Владимир Ильич долго беседовал с Сухэ-Батором и другими
посланцами монгольского народа о будущем страны, о пути Монголии к
социализму, о важности дружбы и взаимопомощи между советским и монгольским
народами. Многие из советов В.И.Ленина в дальнейшем легли в основу
программы Монгольской народно-революционной партии.
В результате переговоров было подписано соглашение об установлении
дружественных отношений между Советской Россией и Монголией. Аннулировались
все грабительские договоры, навязанные Монголии царским правительством. Это
был первый в истории Монголии равноправный договор. Он положил начало
политическому, экономическому и культурному сотрудничеству двух братских
народов. Говоря о дальнейшем пути развития Монголии, Ленин указывал, что
отсталые страны при помощи победившего пролетариата могут осуществить
переход к социализму, минуя капиталистическую стадию развития.
Однако белогвардейцы, поддерживаемые милитаристами из Токио, и местные
феодалы мешали мирному строительству. Только к середине 1922 года
совместными действиями советско-монгольских войск были разгромлены основные
белогвардейские банды на территории Монголии. За мужество и героизм,
проявленные в совместной борьбе, руководители монгольской Народной армии
Сухэ-Батор, Чойбалсан, Хатан-Батор Максаржав были награждены Советским
правительством орденами Красного Знамени.
В августе 1924 года III съезд Монгольской народно-революционной партии
(до этого съезда партия называлась Народной) провозгласил курс на
некапиталистический путь развития. В соответствии с ленинским положением
съезд признал практически осуществимым достижение в Монголии социализма,
минуя капиталистическую стадию развития.
В ноябре 1924 года в Урге был созван первый в истории Монголии Великий
народный хурал - съезд представителей народа, как верховный орган
государственной власти. Великий народный хурал принял конституцию
Монгольской Народной Республики.
Первые годы молодого монгольского народного государства были трудными.
Японские империалисты с помощью своих ставленников устраивали на границах
различные провокации. Время от времени поднимали голову реакционные феодалы
и ламаистское духовенство. Поэтому по просьбе Народно-революционного
правительства части Красной Армии оставались в Монголии до 1925 года. Когда
необходимость их присутствия миновала, советские войска были отозваны на
Совместная борьба красноармейцев и цириков скрепила неразрывными узами
дружбу воинов двух революционных армий, всегда готовых прийти на помощь
друг другу в трудную минуту. Трудящиеся Монгольской Народной Республики
устроили воинам теплые проводы. В послании, отправленном
Народно-революционным правительством руководителям Советского государства,
говорилось: "Народ и правительство нашей республики твердо верят в помощь
Союза и Красной Армии, если, паче чаяния, наступят условия, аналогичные с
теми, которые наблюдались в 1921 году".
После разгрома белогвардейцев, японских и китайских интервентов, а
также и внутренней контрреволюции в жизни монгольского народа открылась
новая страница. С помощью Советского Союза были достигнуты первые успехи в
экономическом и культурном строительстве. Начала создаваться собственная
промышленность, в степях стали вырастать города, развернулась решительная
борьба с неграмотностью и вековой отсталостью.
Период относительного спокойствия длился недолго - всего несколько
лет. В начале тридцатых годов над Монгольской Народной Республикой стали
собираться темные тучи, грозящие мирному созидательному труду аратов. К
свободной стране вновь потянулись руки японских империалистов...
В условиях усилившейся угрозы со стороны Японии по просьбе
1934 года было заключено джентльменское соглашение, предусматривающее:
"взаимную поддержку всеми мерами в деле предотвращения и предупреждения
угрозы от военного нападения". Это соглашение уменьшило угрозу нападения
Японии, но провокации на границах продолжались. Одно из таких столкновений
произошло в 1935 году в районе Халхин-Суме. Захватчики были отброшены
большая группа японцев и маньчжур при поддержке танков и авиации попыталась
вторгнуться на территорию Монгольской Народной Республики.
Провокация началась на рассвете, когда по заставе Булун-Дэресу открыли
ураганный огонь две японские батареи. Затем в атаку двинулись два танка. У
пограничников было всего одно орудие. Его командир Цигмит первым же
снарядом поджег вражескую машину. От второго выстрела замер другой танк...
Командир Гонгор с горсткой пограничников сдерживал натиск японской
роты до прихода подкрепления. До последнего патрона сражался цирик
Ульзиджоэ и предпочел смерть от своего ножа плену.
Большой неожиданностью для японских агрессоров был стремительный удар,
нанесенный молодыми военно-воздушными силами МНР. Самолеты-штурмовики Р-5Ш,
которые вели монгольские летчики, обученные в советских авиационных
училищах, нанесли врагу большие потери...
поддержке двенадцати танков и трех самолетов, перешли границу Монгольской
Народной Республики и напали на пограничную заставу Адык-Долон.
Герои-пограничники четыре часа отражали натиск врага, пока не подоспела
помощь. Несмотря на численный перевес, японцы трусливо бежали с монгольской
земли, оставив на ней сто убитых, два подбитых танка и много оружия. В этом
бою принимали участие монгольские бронемашины. Изрешеченные бронебойными
снарядами, они пять раз ходили в атаку на врага, нанося ему огромные
потери. Одна бронемашина была подбита в тылу врага. Когда кончились
патроны, ее экипаж пошел в рукопашную схватку на взвод японцев...
Агрессивные действия Японии как бы практически подтверждали
неоднократные высказывания различных руководящих деятелей из Токио против
МНР. Так, в 1936 году начальник штаба Квантунской армии генерал Итагаки
заявил, что Монголия является "...флангом обороны Сибирской железной
дороги... Поэтому целью армии должно быть распространение
японо-маньчжурского господства на Внешнюю Монголию любыми средствами,
имеющимися в распоряжении..."
Не менее откровенно высказывался один из столпов японского
империализма, Хадеказе, который утверждал: "По единодушному мнению военных
экспертов, наступление Японии на СССР через Внешнюю Монголию будет
успешней, чем через Маньчжурию".
Скопление сил японских захватчиков на границе Монгольской Народной
Республики создавало угрозу ее независимости. Учитывая это обстоятельство,
а также новые пограничные инциденты, по просьбе монгольского правительства
Протоколом о взаимной помощи между СССР и МНР.
В середине 1937 года в Улан-Баторе стало известно, что в сентябре
японская военщина собирается напасть на МНР. В связи с этим правительство
Монгольской Народной Республики обратилось к Советскому Союзу с просьбой о
военной помощи. В начале сентября первые советские танковые и
моторизованные части вступили на территорию МНР. Так были сорваны планы
японских империалистов, надеявшихся путем вооруженного вторжения крупных
военных сил с авиацией и танками, поддержанных внутренними
контрреволюционными силами, оккупировать страну и поставить у власти
марионеточное правительство, состоящее из феодалов и духовенства.
Японский генеральный штаб надеялся быстро разгромить сравнительно
немногочисленную монгольскую Народно-революционную армию. Теперь же
предстояло встретиться с объединенными советско-монгольскими силами. К
такой операции Квантунская армия не была готова, и план вторжения временно
отложили.
Еще в июле 1937 года японские агрессоры, спровоцировав инцидент под
Пекином, развязали войну против китайского народа. После первых успехов,
несмотря на большое количество посланных на континент войск и значительное
превосходство в военной технике, результаты боевых действий японской армии
были незначительны.
Сдержанная позиция западных держав по отношению к японской агрессии в
Китае во многом объяснялась тем, что реакционные круги этих стран надеялись
на большую войну с Советским Союзом и Монгольской Народной Республикой.
Так, в августе 1937 года во время переговоров в Париже с американским
послом В.Буллитом министр иностранных дел Франции И.Дельбос заявил:
"Японская атака в конечном счете направлена не против Китая, а против СССР.
Японцы желают захватить железную дорогу от Тяньцзиня до Бейпина и Калгана,
чтобы подготовить атаку против Транссибирской железной дороги в районе
озера Байкал и против Внутренней и Внешней Монголии".
Планы японских генералов относительно "легкой военной прогулки" по
Китаю потерпели сокрушительный провал. К лету 1938 года стало ясно, что
покорить народ, борющийся за свободу, невозможно. В Токио начали настойчиво
искать выход из создавшегося положения. Нужно было любыми средствами
Англии и США, а также гитлеровской Германии.
Наиболее агрессивные круги японской военщины предложили разрешить
проблему путем вооруженного нападения на Советский Союз. Однако трезвые
головы в японском генеральном штабе напомнили, что императорская армия
слишком слаба для серьезного столкновения с советскими вооруженными силами
на Дальнем Востоке. Поэтому решено было организовать ограниченный конфликт
в районе озера Хасан, на самом юге дальневосточного Приморья.
Выбор этого места диктовался не только политическими, но и чисто
военными причинами. Так, в случае удачи можно было захватить важные в
тактическом отношении, господствующие над местностью сопки западнее озера,
с которых можно контролировать большой участок советской земли к югу от
залива Посьет и вести наблюдение за дальними подступами к Владивостоку.
Намечая место провокации, японские генералы рассчитывали также на
неподготовленность района к обороне, отсутствие здесь крупных сил советских
войск и трудность их быстрого сосредоточения из-за ограниченности дорожной
Советского правительства вывода пограничников с высот Безымянная и
Заозерная, расположенных западнее озера Хасан. Японскому представителю были
предъявлены карты, из которых было ясно, что эти высоты находятся на
заявил, что если требование императорского правительства не будет
удовлетворено, то "Япония должна будет прийти к выводу о необходимости
применения силы".
группами вторглись на советскую территорию и атаковали одиннадцать
советских пограничников на высоте Безымянной. После упорного боя, с помощью
подошедшей советской стрелковой роты и резервной группы пограничников,
пехотной дивизии после артиллерийской подготовки вновь атаковали Заозерную
и Безымянную. Под натиском превосходящих сил врага советские пограничники
были вынуждены отступить.
Западные империалистические круги проявили самый пристальный интерес к
событиям на советско-маньчжурской границе. Распространяя клевету на СССР,
реакционная печать Западной Европы и Америки намеренно извращала события,
публикуя сообщения о "захвате" советскими пограничниками японской
территории, о боях, "колоссальных потерях" советских войск. Некоторые
буржуазные газеты начали открыто советовать Японии расширить военные
действия против СССР путем прекращения или ограничения войны в Китае.
Выдавая желаемое за действительность, американская газета "Нью-Йорк
случаем для ограничения ее действий в Центральном Китае и настоящий
японо-русский инцидент может автоматически вылиться в необъявленную войну".
По приказу командующего Дальневосточным фронтом Маршала Советского
Союза В.К.Блюхера в район конфликта были подтянуты 32-я и 40-я стрелковые
дивизии, 2-я механизированная бригада.
В ходе двухдневных боев японцы были потеснены, но выбить их с высот не
удалось. Перегруппировавшись, после сильной артиллерийской подготовки 96-й
и 95-й стрелковые полки 32-й стрелковой дивизии и части 118-го стрелкового
исходу дня вся советская территория была полностью очищена от японских
захватчиков.
Получив решительный отпор, японские агрессоры были вынуждены запросить
переговоры. На следующий день военные действия у озера Хасан были
прекращены.
Разгром на Хасане был не только первым военным поражением японской
императорской армии, но и первым ударом по вооруженным силам агрессивного
треугольника Берлин - Рим - Токио, до сих пор одерживавшего победы
благодаря попустительству западных держав.
Не случайно английский журнал "Экономист" писал: "Япония получила
надлежащий урок, который скажется благоприятно как на дальневосточной
ситуации, так и на европейской". Французская газета "Орор" указывала: "Этот
урок действенен не только для Дальнего Востока. В Европе политика блефа
также может быть обречена на неудачу. Для этого достаточно не позволять
себя запугать".
Бои в районе озера Хасан продемонстрировали всему миру силу и
могущество Советского Союза. Его вооруженными силами были сорваны коварные
планы империалистов США и Англии, рассчитывавших на вооруженное
столкновение СССР и Японии. Боевые действия показали полное превосходство
Красной Армии, особенно в авиации, танках и артиллерии, над японскими
вооруженными силами, считавшимися наиболее сильными в капиталистическом
мире. "Понесенное японскими войсками в этих боях поражение, - признавался
офицер японского генерального штаба Танака Рюнти, давая показания
Международному военному трибуналу в Токио в 1946 году, - заставило серьезно
задуматься о готовности японской армии к большой войне".
Таким образом, попытка японских империалистов победным ударом по
Советскому Союзу продемонстрировать перед всем миром свою военную мощь,
запугать этим правящие круги США, Англии и гоминдановского Китая, повысить
свои акции в гитлеровской Германии и фашистской Италии потерпела полный
В сентябре 1938 года Гитлер, премьер-министр Англии Чемберлен,
премьер-министр Франции Даладье и главарь фашистской Италии Муссолини в
Мюнхене подписали соглашение, по которому Чехо-Словакия была выдана на
растерзание фашистской Германии. Правящие круги западных государств предали
Чехословакию и принесли ее в жертву, пытаясь направить гитлеровскую
агрессию против Советского Союза.
Мюнхенское соглашение и политика попустительства агрессии немедленно
сказались и на внешней политике Японии. Самураи еще выше подняли голову и
взяли курс на заключение военного блока с фашистской Германией.
Одновременно расширились наступательные действия японцев в Китае.
По-прежнему продолжались провокации на советских дальневосточных границах.
В 1259 г. Хубилай-хан, великий хан монголов, внук знаменитого Чингис - хана, стал императором Китая и в 1264 г.
перенес свою столицу в город, который в настоящее время известен как Пекин. Ко времени воцарения Хубилая соседняя с Китаем Корея также признала власть монголов; таким образом, граница монгольских владений проходила всего в пятидесяти милях от Японии. В 1266 г. Хубилай отправил в Японию двух послов, но они не смогли высадиться из-за сильных штормов в Корейском проливе, к великому облегчению корейцев, которым было приказано их сопровождать.В сложившейся ситуации положение Кореи было незавидным. Корея подчинилась монголам, только когда их яростное наступление поставило страну на колени. На протяжении всей своей истории эта несчастная страна оказывалась буфером между великими державами и к 1266 г. пришла в полный упадок. Корея не желала ничего, кроме мира с Японией, однако продолжи Хубилай свою завоевательную политику, корейцы неизбежно были бы вынуждены принять участие в его войнах. Дело в том, что монголы, непревзойденные наездники, не были знакомы с мореплаванием и не имели флота. Корейцы же были моряками и имели большой флот. При этом они оказались подданными монголов. Если бы монголы предприняли вторжение в Японию, они могли бы достичь ее берегов только на корейских судах и, возможно, с корейским контингентом на борту. Японцы, со своей стороны, также стремились поддерживать самые дружеские отношения с Кореей. О степени их доброжелательности наглядно свидетельствует та жестокость, с которой они расправлялись с собственными пиратами, совершавшими набеги на корейское побережье.
Золотая орда и империя Юань.
В 1268 г. послы Хубилая наконец переправились через пролив и вручили письмо представителю местного бакуфу на Кюсю. Оказалось, что японские шпионы в Корее давали сёгунату или, вернее, регентству Ходзё верную картину того, чего им следовало ожидать:
"Мы, милостью и велением Неба Император Великой Монголии, направляем это послание правителю Японии.
Нам известно, что с древнейших времен правители даже маленьких государств стремились поддерживать дружеские связи с владыками соседних земель. В сколь же большей мере наши предки, которые обрели Срединную Империю, стали известны во множестве дальних стран, которые все преклонились перед их могуществом и величием.
Когда мы только что взошли на трон, множество невинных людей в стране Корка страдало от продолжительных войн. Посему мы положили конец войнам, восстановили их земли и освободили пленных, и старых и малых...
Мы просим, чтобы отныне вы, о правитель, установили с нами дружеские отношения, дабы мудрецы могли сделать Четыре Моря своим домом. Разве разумно отказываться поддерживать отношения друг с другом? Это приведет к войне, а кому же нравится такое положение вещей! Подумайте об этом, о правитель!"
Письмо вызвало панику при императорском дворе, хотя страх перед монголами был отчасти вытеснен негодованием по поводу того, что к императору Японии, потомку Богини Солнца, обращались как к обычному правителю, в то время как Хубилай-хан подчеркнуто именовал себя императором. Письмо пришло во время подготовки к празднованию пятидесятой годовщины со дня восшествия на престол отрекшегося императора Го-Сага. Все приготовления поспешно отложили и приступили к составлению ответа на грозное послание.
Если бы императорский двор по-прежнему оставался настоящим правительством Японии, последующие несколько лет могли бы обернуться для страны катастрофой. Однако центр власти теперь находился в Камакура, и Хубилай посылал угрозы воинам, а не придворным. Бакуфу с презрением отвергло составленный двором дипломатичный ответ. Монгольские послы отправились назад с пустыми руками, а самураи приготовились защищать свою страну.
Китайский корабль 14 века.
18 апреля 1268 г. регент Ходзё Масамура оставил свою должность и принял на себя обязанности начальника штаба бакуфу. В качестве регента ему наследовал Ходзё Токимунэ, восемнадцатилетний самурай, идеальный символ решимости нации. Он обратился к самураям с призывом оставить все клановые распри и объединиться для защиты дома и очага. Успех его обращения следует во многом приписать тем основам, которые были заложены Ёритомо. Если бы монголы решили вторгнуться в Японию столетием раньше, результат мог бы быть иным.
Как только его первое посольство потерпело неудачу в 1268 г., Хубилай - хан начал готовиться к войне. Несколько дипломатических миссий были направлены им в Японию между 1268 и 1274 гг., но японцы ко всем отнеслись с пренебрежением. Судя по его приготовлениям, Хубилай сильно недооценивал боеспособность японцев, ибо его армия состояла всего из 25 000 монгольских воинов, не считая тех нескольких тысяч корейцев, которых в принудительном порядке превратили в солдат и матросов. Как и следовало ожидать, на Корею легла значительная часть забот по формированию армии: в 1268 г. Хубилай потребовал, чтобы правитель Кореи подготовил войска и корабли для вторжения. Поскольку Корея находилась в весьма стесненных обстоятельствах, корейский ван ответил, что он не в состоянии выполнить этих указаний и не способен также предоставить волов и плуги, чтобы увеличить поставки риса, необходимого для армии вторжения. В 1273 г. пятитысячный монгольский авангард прибыл в Корею. Страна была разорена до такой степени, что провизию для монголов пришлось доставлять из Китая.
Флаг монгольской династии Юань.
В ноябре 1274 г. монгольский флот направился к острову Цусима. Обороной острова руководил Сё Сукэкуни, внук Тайра Томомори, того самого, который последним покончил с собой в битве при Дан-но-ура. Японцы не пытались напасть на монгольские транспорты, пока те пересекали пролив, - у них просто не было такой возможности. Кроме пиратов, японцы были столь мало знакомы с мореплаванием, что в мирное время все регулярные морские перевозки осуществлялись на китайских судах. Несмотря на героические усилия Сукэкуни, остров Цусима пал под натиском численно превосходящего противника. Та же участь постигла через несколько дней и остров Ики. С населением обоих островов монголы расправились с такой жестокостью, что это ужаснуло японских самураев. В Японии воины сражались против воинов, война не подразумевала уничтожения гражданского населения. Японцы впервые осознали, что монгольские традиции ведения войны в корне отличны от их собственных.
Монгольские военачальники династии Юань.
Сколь необычны и страшны монголы, стало со всей очевидностью ясно 19 ноября, когда монгольский флот вошел в бухту Хаката и монголы высадились около Имадзу. На следующий день на рассвете монгольская армия при поддержке выстроившихся вдоль берега кораблей предприняла атаку на Хаката, во время которой самураи узнали еще кое-что о своих противниках.
Первый урок касался тактики. Храбрость самурая, в некотором смысле составлявшая его главную силу, в данном случае обернулась слабостью. Традиция, предписывавшая вступить в схватку первым, собрать отрубленные головы и, главное, вызвать на поединок достойного противника, была совершенно неприменима по отношению к иноземному врагу. Как мы уже знаем, во время войны Гэмпэй формальные поединки в действительности едва ли оказывали сколь-либо заметное влияние на исход сражений, однако они стали незыблемой легендой, в которую верил каждый самурай. Если вспомнить, что после окончания войны Гэмпэй прошло почти столетие и что за это время произошла лишь одна война, довольно незначительная (в 1221 г.), станет ясно, что каждый самурай больше всего желал сразиться один на один с каким-нибудь монголом и отсечь ему голову, подражая деяниям предков, подвиги которых с каждым годом казались все более славными.
Хубилай- император монгольской Юань (1215-1294).
Монголы же, которые с боями прошли через Китай и Корею, были не просто обучены воевать, но провоевали большую часть своей жизни. Они сражались в сомкнутом строю, наподобие македонской фаланги. И на эту монгольскую фалангу всадники-самураи бросились с немыслимой храбростью, ибо храбрость была их главным преимуществом.
Монгольское вооружение за единственным исключением уступало японскому. Монголы сражались прямыми копьями и мечами, которые не шли ни в какое сравнение с великолепными клинками самураев. Однако, согласно «Тайхэйки», военной истории XIV в., у них было одно «секретное оружие».
Когда началось сражение, были [выпущены?] огромные железные шары, называемые тэппо. Они катились вниз по склонам как тележные колеса, гремели как гром, а с виду были подобны молниям. Две или три тысячи их [метали?] за раз, и многие воины сгорели насмерть.
«Мёко сурай экотоба» (Свиток монгольского вторжения), написанный вскоре после войны, изображает один из этих «железных шаров» в момент, когда тот взрывается перед японским воином, чуть выше него. Маловероятно, чтобы эти бомбы метали при помощи взрывчатых веществ. Для этого использовалось, скорее всего, что-то наподобие катапульты, поскольку монголы тогда уже были знакомы с мощными арбалетами и осадными орудиями.
Взрыв "железного шара" монголов.
Наконец, говоря о различиях в вооружении, следует отметить тот печальный факт, что в Японии искусство стрельбы из лука было уже не тем, что прежде. Следует признать, что дело защиты страны легло целиком на плечи самураев Кюсю, чьи луки были легче и слабее, чем у воинов Канто, однако есть свидетельства, что и в Канто «в славное время мира» пренебрегали военным искусством.
Несмотря на всю их храбрость, японцам пришлось отступить под защиту каких-то старых укреплений, построенных шестью веками ранее. Самураи укрылись за этой линией рвов и валов. «Всю ночь мы оплакивали нашу судьбу, - писал один из них, - думая, что обречены и будем уничтожены до последнего человека и что не останется семени, чтобы наполнить девять провинций». Вся их надежда была на подкрепления с Сикоку и Хонсю, за которыми послали сразу, как только пришли первые известия с острова Цусима. Бакуфу действовало настолько быстро, насколько это позволяли безмерно растянутые линии связи, и приказы снаряжать войска были отправлены во все области, включая Кюсю. Однако прежде чем подкрепления или приказы достигли Кюсю, на японской земле не осталось ни одного монгола.
Похоже, что оказанное японцами сопротивление стало большой неожиданностью для монгольских предводителей, которые к тому же знали, что к японцам в любой момент может прийти подкрепление. У них подходил к концу запас стрел - они рассчитывали исключительно на «молниеносную войну», стрел не жалели и выпускали их плотными тучами. Они опасались также возможной ночной атаки со стороны японцев, во время которой на местности, хорошо тем знакомой, их примитивная тактика дала бы им преимущество. Поэтому монголы начали тактическую эвакуацию, и, чтобы прикрыть посадку войск на корабли, были подожжены великое святилище Хакодзаки и несколько прибрежных деревень. Засевшие в траншеях японцы видели красное от пламени небо, смотрели, как горят «святилища их богов».
Пожар продолжался недолго, ибо в ту ночь поднялся сильный ветер и принес с собой ливень. Буря застигла монгольский флот в тот момент, когда он покидал бухту, и разметала корабли. Волны разбили те, что успели выйти в открытое море, а один был выброшен на отмель Сига на выходе из бухты Хаката. Корейские хроники сообщают, что потери в этой экспедиции составили 13 000 человек и что многие из них утонули. Так закончилось первое вторжение.
Гибель монгольского флота. Современное изображение.
Между 1274 и 1281 гг. монголы были слишком заняты завоеванием южного Китая, чтобы думать о завершении своих планов захвата Японии. Так как японцы были в курсе событий на континенте и предвидели еще одно нападение, сёгунат использовал это время для организации обороны. Вдоль берега бухты Хаката была воздвигнута каменная стена. В длину она была около двадцати пяти миль и около пяти метров высотой. С внутренней стороны она была наклонной, так, чтобы на нее можно было въехать верхом, а другая сторона, обращенная к морю, - отвесной. Можно, конечно, было бы и лучше использовать средства и силы, затраченные на постройку стены, направив их, к примеру, на создание военно-морского флота или постройку транспортных судов, которые позволили бы перенести военные действия на территорию противника. Подобные предложения были, один самурай с Кюсю даже разработал план рейда на монгольскую территорию, но от них отказались под предлогом чрезмерных затрат, а дополнительные военные приготовления свели к постройке небольших, но простых в управлении судов, которые можно было эффективно использовать в прибрежных водах.
"Железные шары" (Tetsuwau), которыми монголы обстреливали японцев.
Были разработаны планы для проведения быстрой и крупномасштабной мобилизации, как только начнется второе вторжение. Четырем самым западным провинциям Кюсю была поручена защита морского побережья непосредственно в пределах их территорий. На Кюсю были созданы отряды береговой охраны, а на случай внезапной атаки на Кокурикудо там тоже провели мобилизацию. Были приняты меры к тому, чтобы каждый, получивший приказ о мобилизации, его выполнил.
Останки монгольского флота, обнаруженные современными подводными археологами.
К 1279 г. монгольское завоевание Китая практически завершилось, и в распоряжение Хубилая перешел значительный морской флот южного Китая. От Кореи опять потребовали подготовить дополнительные суда и войско, и она действительно предоставила 900 кораблей, 10 000 корейских солдат и 17 000 моряков. Эти силы были сосредоточены в Айура в Корее, и к ним присоединилось 15 000 китайцев и монголов. Это был авангард армии вторжения, за которым должно было последовать огромное китайское войско в 100 000 человек и 60 000 моряков на 3 500 судах. Этот второй эшелон, получивший название армии «к югу от Янцзы», должен был ко 2 июля соединиться с восточной армией у острова Ики и сосредоточиться для совместной атаки на Кюсю.
Восточная (Корейская) армия отплыла 22 мая 1281 г. и 9 июня вторглась на остров Цусима. Сопротивление было гораздо более упорным, чем во время первого вторжения, и на Цусима, и на Ики, где монголы высадились 14 июня. Китай-ский флот еще не снялся с якоря - у его командиров возникли проблемы с формированием и обеспечением столь огромного войска, поэтому восточная армия попыталась начать наступление раньше намеченного срока, не дожидаясь подкреплений. 21 июня дозорные на побережье Кюсю заметили «круглые носы и складчатые паруса» вражеского флота. Это оказалась, однако, лишь часть монгольского войска, направлявшаяся на западный Хонсю для отвлекающего маневра, чтобы прикрыть высадку основных сил на Кюсю. Пока этот отряд проплывал мимо, главные силы направились в бухту Хаката. Монголы попытались высадиться на отмели Сига, у самого конца стены, откуда им легче всего было бы зайти во фланг японцам. Однако они встретили столь яростное сопротивление, что после нескольких дней непрерывных сражений им удалось высадить только один отряд. Поскольку стену удерживали на всем ее протяжении, японцам удалось перейти от обороны к нападению. Они выходили из Хаката на маленьких, быстрых и маневренных лодках, по десять - пятнадцать человек в каждой, и предпринимали ночные атаки на монгольские суда, нанося внезапные удары и столь же внезапно отступая. Фанатичные самураи подходили к монгольскому кораблю, валили собственную мачту, чтобы использовать ее как абордажный мостик, вступали в рукопашную схватку с монголами и возвращались назад. В одном случае тридцать самураев вплавь добрались до корабля, отрубили головы команде и уплыли обратно. Другой прославленный эпизод связан с неким Кусано Дзиро, который атаковал монгольский корабль при свете дня. Несмотря на ливень стрел и на то, что Кусано потерял в бою левую руку, он сжег корабль и захватил двадцать одну голову.
Самураи отбивают нападение монголов (1863 г.).
Наиболее известный из этих рейдов на «малых судах» был проведен Коно Митиари, который также вышел при свете дня на двух лодках, с виду невооруженных. Монголы подумали, что они идут сдаваться, и не стали открывать огонь. Японские лодки подошли вплотную, самураи свалили мачты и бросились на абордаж. Коно Митиари убил капитана корабля, взял в плен военачальника высокого ранга и ушел под прикрытием горящего судна.
В конце концов 30 июня монголы отвели войска на остров Такасима и попытались высадиться на другом участке побережья. Их снова отбросили. Монголам приходилось оставаться на переполненных судах, в страшной тесноте. Стояла удушливая жара. Началась эпидемия, которая унесла 3 000 человек, а корабли стали гнить. Поскольку армия Янцзы была еще в пути, монголам оставалось только ждать и отбивать атаки японцев.
16 июня передовые суда Янцзы добрались до Итоки, а 12 августа великая армада объединилась для последней решающей атаки на японские позиции. Когда два флота встретились, грохот барабанов и приветственные возгласы были слышны на берегу, но это лишь еще больше укрепило решимость самураев. По мере того как приближался переломный момент кампании, для японцев становилось все более очевидным, что одного личного мужества для победы над врагом недостаточно, и вся нация преклонила колени, моля богов о поражении монголов. Бывший император Камэяма в самый решающий миг обратился к основательнице своего рода и отправил посланца в Исэ просить божественной помощи у ее императорской праматери, Богини Солнца. Просьба была услышана.
Монгольские стремена и шлем - японские трофеи, сейчас хранящиеся в музее.
Вечером того самого дня, когда была вознесена молитва, 15 августа 1281 г., в небе появилось маленькое облачко, величиной примерно с руку. Облако росло, и вскоре, еще до захода солнца, плотная мгла опустилась на море Гэнкай, где дрейфовала монгольская армада. Затем поднялся ветер. Его дикий вой стал слышен еще до того, как он взбудоражил поверхность моря. Волны росли, монгольские суда бешено раскачивались, а ветер превратился в тайфун, который обрушивал на корабли массы воды, бросал их на скалы, сталкивал между собой или просто сдувал с поверхности. Силой ветра и волн армаду разнесло в щепки; казалось, «будто кто-то разбросал божественные гадательные стебли» по поверхности моря.
Когда ками-кадзэ, или «божественный ветер», как его немедленно нарекли, стих, самураи радостно бросились добивать уцелевших интервентов. Потери монголов были огромны, один китайский флот потерял половину своего стотысячного экипажа. Так закончилась последняя попытка завоевать Японию. Хубилай-хан планировал еще одно вторжение, но оно так и не состоялось. После победы над монголами национальная гордость японцев возросла непомерно, ками-кадзэ в буквальном смысле считали оружием посланным с неба, и с тех пор ками-кадзэ воспринимался как символ божественной защиты Японии, а святилище в Исэ стало пользоваться гораздо большим почетом и уважением, чем когда-либо прежде. Пилоты-смертники второй мировой войны, камикадзэ, сознательно отождествляли себя с божественным возмездием.
Вся эта героическая история имела весьма прозаический финал. Победа над монгольской армадой не привела к завоеванию каких либо новых территорий. Таким образом, когда отличившиеся в войне самураи стали требовать вознаграждения, не оказалось свободной земли, которую можно было бы им отдать. К тому же, поскольку сёгунат верил в божественное происхождение ками-кадзэ, религиозные учреждения также потребовали свою долю при раздаче земельных участков, ежели таковые найдутся. Настоятель одного из храмов на Кюсю заявил, к примеру, следующее: ... были вознесены искренние молитвы. Когда гнусные за-хватчики вновь пришли в 1281 г., все люди, верившие, что изгнание врага может быть осуществлено лишь божественной волей, но никак не силой человеческой... почтительно обратили взоры к небу. И поднялся божественный ураган, и своей могучей силой разметал вражеские суда, и сгинули все враги. То была победа, дарованная всемогущим и совершенным Небесным Божеством.
Некоторые храмы дошли до того, что выдумывали разные истории в надежде на лучшую награду. Верховный жрец синтоистского храма на Кюсю жаловался в 1309 г., что он до сих пор не получил награды, хотя в 1274 г. божество метало стрелы во врага из своего святилища, а за миг до того, как поднялся ками-кадзэ, три пурпурных стяга на крыше храма обратились в сторону вражеского флота!
Перед лицом такого соперника добивавшимся вознаграждения самураям приходилось проявлять большую настойчивость. Однако до 1286 г. ничего им даровано не было. Этому обстоятельству мы обязаны созданием свитка «Мёко сурай экотоба». Такэдзаки Суэнага велел написать эту картину, чтобы проиллюстрировать свои подвиги и подкрепить претензии на вознаграждение. Регентство Ходзё в течение последующих три-дцати лет было обременено чрезмерными расходами на вознаграждения, религиозные службы и содержание прибрежных оборонительных линий. Это бремя в конечном счете привело к падению власти Ходзё, о чем будет рассказано в следующей главе. Выгадали от этого только храмы. Ками-кадзэ был бы совсем дурным ветром, если бы он никому ничего не принес.
Сокрушив в 1234 г. империю Цзинь, основу Северного Китая, монголы немедленно перенесли военные действия в Южный Китай, подчиненный империи Сун. В 1259 г. им удалось мощным наступлением наконец добиться перелома в войне, т.е. подчинение Сун стало делом обозримого будущего. Одновременно, в том же 1259 г., после 28 - летней упорной борьбы, подчинилась монголам Корея, став вассальным государством. После всех этих успехов верховный хан монголов внук Чингисхана Хубилай занялся разработкой планов японского похода.
Первое посольство монголов Японии не достигло - помешали сильные штормы (1266). Следующее же, в 1268 г. достигло Кюсю и вручило японцам петицию с требованием подчинения, перемежающееся угрозами войны. Не получив ответа на свое послание Хубилай-хан со всей энергией стал готовить поход на Японию. Провал еще нескольких дипломатических миссий отправленных в Японию между 1268 и 1274 гг, лишь еще более подхлестнул ход приготовлений. Воинской разверсткой была обложена Корея, куда с весны 1273 г.начали прибывать части 25 - тысячной экспедиционной армии (по другим источникам до 23—37 тысяч). Корейцы обеспечивали несколько тысяч вспомогательных солдат и флот.
В ноябре 1274 г. флотилия завоевателей направилась к берегам Японии. Первым нападению монголов подвергся остров Цусима, губернатор которого погиб в несчастливом для него сражении. После завоевания Цусимы монголы перешли к острову Ики, где в бою пал заместитель наместника, Тайра Кагэтака. А 19.11.1274 монгольский флот вошел в бухту Хаката и начал высадку около Имадзу.
Атака самураев всего Кюсю,собранных для отражения нашествия, успехом не увенчалась (несмотря на победные реляции японской хроники). Монголы профессионально пускали тучи стрел и железных ядер из огнеметательных орудий, и самураи отошли под прикрытие старых земляных укреплений.
Монголы также понесли немалые потери. Но это было не главным - стратегически кампания была уже проиграна; японцы оказали ожесточенное сопротивление, к ним могли с часу на час подойти новые подкрепления, да и запас метательных снарядов и стрел у монголов истощился. Поэтому было принято решение об эвакуации войск. При выходе из бухты неожиданно налетевшая буря разметала флот. В этом кораблекрушении и сухопутных боях погибло 13 000 воинов монгольской армии.
Корабль монгольской флотилии
Верховный Хан Хубилай стал готовиться к новому нападению. Экспедицию решено было повторить, но, в гораздо больших масштабах. К этому времени была уже практически завоевана Южная Сун и в руки монголов перешел многочисленный сунский флот, который было решено пристегнуть к экспедиционной армии. В корейском порту Айура сосредоточились предоставленные Кореей силы: 10 000 солдат и 17 000 моряков. Кроме того туда же было передвинуто 15 000 китайских и монгольских воинов. Для переправы всех этих войск корейский ван подготовил 900 кораблей.
Вторая группировка формировались в устье Янцзы, включая в себя 100 000 солдат и 60 000 матросов на 3500(!) кораблях.
Выход флотилии из бухты Айура начался 22.05.1281, уже 9 июня монголы вторглись на Цусиму, подчинив ее, и 14.06.1281 перекинулись на Ики. Завоевание Ики лишь вскрыло главную проблему восточной армии - недостаток провианта, не запасенного в должных количествах. Было решено, не дожидаясь подхода главных сил, двигаться к Кюсю и начинать его завоевание.
В семилетний период между нашествиями японцы приложили немало сил для укрепления своих южных рубежей. Совершенствовалась система раннего оповещения, отрабатывались методы быстрой мобилизации войск и их сосредоточения в ключевых точках - ведь президентура из Китая доносила известия о подготовке Хубилаем нового похода. В области Тикудзэн был отстроен водный замок Мидзуки, возведенный некогда с целю помешать высадкам китайских и корейских пиратов. Увеличивалось количество самураев на Кюсю. путем перевода их из других округов, ради военных приготовлений урезались остальные статьи расходов. Вдоль наиболее вероятного места высадки захватчиков - бухты Хаката, была выстроена прибрежная каменная стена. Усиливались флотилии береговой обороны.
21 июня монгольский флот вошел в бухту Хаката. Высадка войск на отмели Сига, у одной из оконечностей стены, для ее обхода, преворатилась в многодневное, кровопролитное сражение. В итоге монголам удалось-таки захватить клочок береговой полосы, но на большее их не хватило. Видя это, японцы перешли от обороны к нападению. Они заставили монголов отвести свои войска на корабли и держали их в постоянном напряжении, жаля непрерывными набегами на лодках. Вторая попытка высадки на побережье, предпринятая монголами 30 июня, также не удалась. Им осталось лишь, скучившись на своих судах, ждать прибытия армады с Янцзы. Эпидемия, неминуемо возникшая при таких условиях унесла 3 000 жизней, предельно ослабив остальных воинов.
12 августа оба монгольских флота, наконец, объединились. После трехдневной подготовки монгольские войска снова атаковали. Упорная битва длилась до вечера. Самураям, мастерам рукопашного боя противостояли не только малообученные китайские и корейские бойцы, но и ветераны армии Хубилая, прошедшие с ним многолетние походы по Южной Сун. Однако, в целом, китайцы показали необычайно высокое мастерство работы с копьями, и это затем вызвало новую волну интереса буси к работе с копьем. С другой стороны, японцы успешно использовали алебардоподобное оружие - нагамаки и нагината. Когда монгольские всадники попытались обогнуть стену, их встретили конные японские воины, которые подрубали ноги лошадям монголов, а потом приканчивали оказавшихся на земле всадников. Превосходство самурайских мечей над китайскими и корейскими аналогами однако свелось на нет численным преимуществом завоевателей. Медленно, но верно японцев теснили. Император и духовенство страны склонились в молитвах.
Вечером оказалось, что монгольские полководцы, чье внимание было приковано к залитым кровью пляжам Хаката, совершенно упустили из виду погодные условия. И если самураям, отошедшим за свою оборонительную стену, ураган не причинил особого урона, то этого нельзя сказать об их противниках. Флот монголов понес ужасающие потери, лишь у китайского флота погибла половина из стотысячного экипажа. Вышедшим из-за укреплений японцам не составило большого труда рассеять полки врага. На этом и закончился вторая интервенция монгольских войск в Японию.
Отражение монгольского нашествия вошло в историю как общенациональный триумф, ветер же, разметавший корабли захватчиков был немедленно наречен "камикадзэ" - божественный ветер, ставший на долгие века символом сверхъестественных сил, защищавших Японию.
Существует мнение, что два повторных поражения остановили монголов. Однако это не так. Хубилай решил предпринять третье нападение, но ему помешали проблемы в Индокитае и сопротивления народов Кореи, Южного Китая и Вьетнама.
Монгольское вторжение в Японию в 1274 году
В ноябре 1274 г. военно-морская экспедиция в составе 7 тысяч корейских моряков и 21 тысячи воинов десанта - монголов, тюрок, китайцев, чжурчжэней, корейцев, киданей, мусульман - иранцев и арабов, двинулась к японским берегам. Корейцев из десанта было 6 тысяч, и львиная доля падала на китайцев и чжурчжэней, но они по большей части служили монголам во вспомогательных частях, хотя в походе участвовали и сформированные из китайцев подразделения юаньской императорской гвардии (11, p. 44-47). Ударной силой десанта были немногочисленные, но отличавшиеся высокой боеспособностью монгольские и тюркские воины, ветераны многих баталий в Китае и Центральной Азии, выступавшие в этой необычной для них военно-морской экспедиции в роли своеобразных «морских пехотинцев» и сражавшиеся не только в привычном для них конном, но и пешем строю.
300 больших кораблей и от 400 до 500 мелких судов десантировали юаньские войска на побережье островов Цусима, Ики и Кюсю. Если на Цусиме и Ики японское сопротивление было подавлено первой же атакой, то на Кюсю разгорелось ожесточенное сражение. Хотя японцы знали заранее о подготовке монголами вторжения, они не смогли должным образом организовать оборону островов, и это при том, что силы вторжения не обладали подавляющим численным преимуществом. Но превосходство в военной подготовке и в боевом опыте как на уровне военачальников, так и простых воинов, явно сказывалось. К тому же на защитников островов обрушилась вся мощь «мусульманских» и китайских метательных орудий, новинок самой передовой военной техники того времени, отсутствовавшей у японцев. Они мужественно сопротивлялись, но противник внезапно принялся метать железные пороховые снаряды в форме шаров и величиной с ручной мяч, называемые по-китайски те пао и по-японски «теппо». Несколько тысяч таких снарядов при метании взорвались со страшным грохотом, потрясшим окрестности. По свидетельствам очевидцев, японские воины, никогда не встречавшиеся с подобным оружием и испуганные страшным грохотом взрывов, в панике бежали, устилая поле сражения трупами. Уже после первой волны юаньского десанта на восточное побережье Кюсю в заливе Хаката японская оборона дрогнула. К исходу первых суток боя японцы понесли серьезные потери в живой силе и боевом снаряжении, и только ночные сумерки спасли их от полного разгрома. Спасение пришло неожиданно. Природная стихия спасла японцев, ураган и шторм потопили большую часть кораблей юаньской эскадры, ее экипажей и десанта. Погибло 13 тысяч юаньских воинов и моряков. Монголы были вынуждены отступить.
Корё
Чхуннёль
Ким Пангён
корабли - 3500 в южном флоте и 900 в восточном
Защитная стена в Хакате
План захвата заключался в совершении скоординированной атаки объёдинённым флотом. Китайский флот задержался из-за сложностей с провиантом и укомплектованием огромного числа солдат. Корейский флот вышел в плавание, но потерпел сокрушительное поражение у Цусимы и вернулся назад. Летом объединённый флот взял Ики и двинулся к Кюсю, с остановками на попутных островах. Происходившие в процессе мелкие стычки получили название Битвы за Коан (弘安の役) или Второй битвы за Хакату. Монгольские силы были отброшены к кораблям. Хотя монголов было во много раз больше, чем японцев, берег был хорошо укреплён, поэтому оборона не представляла особой трудности. Кроме того, знаменитый тайфун Камикадзэ два дня крушил берега Кюсю и в ещё большей степени уничтожил монгольский флот.
Сегодня считается, что уничтожение монгольского флота было спровоцировано ещё одним фактором. Большинство судов были построенными второпях плоскодонками. Согласно хронике «Корё-са», сунские корабли стоили слишком дорого и были очень медлительны, поэтому на верфях строили традиционные для корейцев плоскодонные суда Корабли такого типа (в отличие от океанских килевых судов, которым сложнее перевернуться) сложно использовать в открытом море, а они были оставлены урагану. Есть мнение, что корейцы специально строили плохие корабли, чтобы отомстить захватчикам.
Значение
Самурай, избивающий монгольского захватчика
С точки зрения военного дела, провалившиеся вторжения были первыми случаями использования самураев для обороны страны, а не междоусобиц. Вторым таким случаем был японский захват Кореи . Это также первый случай, когда самураи забыли о своих внутренних счётах и боролись во имя Японии. Захватчики показали японцам новые приёмы ведения сражений, которые были совсем непохожи на дуэльные поединки самураев. Об этом упоминается в Хатиман гудокун :
| Согласно нашей манере вести битву, мы сначала называем противника по имени и перечисляем его титулы, а затем сражаемся с ним один на один. Но монголы не обращали никакого внимания на этикет. Она бросались в резню, хватали отбившихся от войска и убивали их. |
